«Мы на втором месте после Большого». Почему Екатеринбургский оперный не считает себя проигравшим соседям из Перми

Екатеринбургский театр оперы и балета празднует свое 105-летие. Но пока знаменитая на весь город труппа делает экспериментальные постановки с приглашенными иностранными режиссерами и собирает «Золотые маски», на всю страну гремит наш ближайший сосед — Пермский театр. И гремит благодаря яркой личности дирижера и худрука Теодора Курентзиса. «Моменты» попытались понять, что мешает родному оперному стать феноменом федерального значения — отсутствие звездного лица, щедрых спонсоров или хорошего пиара.

Теодор Курентзис. Фото: Алексей Глазырин

Всего в 400 километрах от нас располагается такой же провинциальный по федеральным меркам театр. Но почему-то именно он становится героем не только российской, но и международной повестки. И дело здесь не только в отсылках к фестивалям Дягилева, но и появлении на театральной арене звезды мирового масштаба — Теодора Курентзиса. Умелый пиар, и одна личность делает славу целого театра. 

На закрытие Дягилевского фестиваля прилетает на частном самолете миллиардер Роман Абрамович в компании Татьяны Юмашевой и Полины Дерипаска. И почему-то не в Екатеринбург, а в Пермь на премьеру «Травиаты» вслед за телеведущей Ксенией Собчак и  главой центробанка Эльвирой Набиуллиной выезжает вся светская тусовка Екатеринбурга.

Со стороны кажется, что нашему театру не хватает не просто знаковой фигуры вроде худрука балета Вячеслава Самодурова, но яркой харизматичной личности, которая сможет создать вокруг себя информационный шум и сделать из оперного узнаваемый для России бренд. Вот только нужно ли это самому театру?

По словам театрального критика Ларисы Барыкиной, оперные театры Перми и Екатеринбурга в плане престижных наград идут практически нога в ногу и в последние годы являются главными ньюсмейкерами российской театральной жизни.

«Другое дело, что в Пермском театре художественный руководитель и дирижер Теодор Курентзис — уникальная творческая личность, поэтому сейчас там опера — главный жанр. У нас же на первое место, благодаря Вячеславу Самодурову, выходит балет. И это забавно, потому, что исторически всегда было ровно наоборот! — говорит критик. — Пермь считалась одной из балетных столиц, а в Екатеринбурге была сильна опера. Теперь, усилиями творческих лидеров ситуация поменялась, но, применяя спортивную терминологию, счет прежний, 1:1. И если кому-то кажется, что о Пермском театре шума больше, то не надо забывать о могуществе пиара».

Еще нужно понимать, что эти театры сейчас живут по разным организационно-экономическим моделям. Пермский театр дает громкую премьеру в несколько показов, но не может повторять ее постоянно, поскольку к работе привлечены приглашенные звезды. А в Екатеринбурге мы видим тот самый русский репертуарный театр

«И, допустим, если пермяки жалуются на то, что после выдающейся премьеры, этот спектакль они больше увидеть не могут, то в Екатеринбурге самые сложные постановки (та же «Сатьяграха») живут не один сезон. Харизматичного лидера, выдающегося дирижера в Екатеринбурге, конечно, не хватает, но надо понимать, что здесь избрали другой путь — директорского театра, где главенствует творческий менеджмент», — добавляет критик.

Фото: Александр Мамаев

Екатеринбургский театр в первую очередь выполняет государственный заказ, а это значит надо выпустить сотни спектаклей, заполнить залы и заработать миллионы рублей. Можно пойти по пути Перми и собрать оркестр из приглашенных мировых музыкантов, вложить громадные деньги и, словив хайп от премьеры, вернуться к традиционному репертуару. В таком случае образуется огромная пропасть между премьерой и самим театром. И именно это характерно для феномена Курентзиса. Но что будет завтра, когда его пригласят в один из европейских театров? Ушел лидер — ушла история.

«Если я уйду на пенсию, останутся контракты и графики репетиций, — говорит директор оперного. — Мы не трудимся по схеме: вложили деньги, выхлопнули, все прокричали и забыли. Нам нужно думать о премьерах и зарплатах. Не считаю, что каждый спектакль должен быть событием «Золотой маски».

Фото: Слава Иванов

Загрузка театра сегодня — 93%, а доходы с приходом Андрея Шишкина с 12 млн рублей выросли в 10 раз.

При этом руководитель Екатеринбургского оперного театра признает: можно быть более активными на общефедеральной медийной арене.

«Наш театр всегда ценился оперной труппой, в то время как балет был на вторых ролях. Теперь артисты балета получают номинации и премии. Такого не было 5-7 лет назад. Мы уже три года держимся на втором месте после Большого театра по количеству номинаций. Согласен, может, стоит раскрутить Самодурова в прессе и не довольствоваться дежурными публикациями в федеральных СМИ. Мы в этом отношении робкие, есть смысл стать более смелыми», — говорит Шишкин.

Фото: Александр Мамаев

В Пермском театре оперы и балета «Моментам» рассказали, что внимательно следят за работой конкурентов. Там считают, что Вячеслав Самодуров такое же знаковое лицо театра, как и Теодор Курентзис. Но мы понимаем, что на медийном уровне эти личности пока не сопоставимы. А ведь именно звезда смогла бы привлечь в театр не только публику, но и федеральные средства, в которых так нуждаются служители культуры. Конечно, миллионеры уже поняли, что вкладываться в театр стоит: иногда это идет на пользу своему бизнесу.

«Кайф получаю только от оперного. Никогда не думал, что из этой нудятины можно сделать такой отличный спектакль», — сказал на премьере «Волшебной флейты» гендиректор «Уралэнергострой», меценат Виктор Суруда.

А руководитель попечительского совета театра, меценат Олег Гусев считает, что в Перми гремит на всю страну руководитель, который приглашает ярких личностей и делает яркие события для своего региона.

Фото: Александр Мамаев

«У нас все-таки театр с большой буквы. Шикарные солисты, постановщики, дирижеры, создают свой продукт, который по большому счету является уникальным. В рейтинге это третий театр в России и один из лучших в регионе, это факт», — говорит Гусев.