Самый заметный художник из молодой арт-гвардии Екатеринбурга. Со своим псевдонимом Рома Бантик определился еще в детстве. Сегодня он создает интерьеры модным заведениям города. Его приглашают на вечеринки статусные дамы, а он записывает их разговоры и мысли на большой холст. Как за год Бантик смог стать главным молчаливым героем вечеринок светской хроники и как долго он в этом статусе продержится в интервью на «Моментах».
— Тебя зовут на светские мероприятия. Ты автор арт-интерьеров всех модных заведений города. Как так случилось, что ты стал заглавным соучастником всех вечеринок?
— Это само собой получилось. Я двигаю свое искусство, и оно откликается в людях. Чаще всего меня зовут ребята — организаторы вечеринок. Я не отказываюсь. Они видят, что я вписываюсь концепцию тусовок и зовут.
— Летом ты был звездой вечеринки от USHATAVA, тогда ты знал куда идешь?
— Я знаю их подход. Мне понравилось, что они делают. На вечеринку от Ostin и Sela не пошел бы. Это не моя концепция. В H& M тоже подумал бы, у них странные отношения с художниками: они часто берут что-то не спрашивая. Если я соглашусь с ними работать, это будет неправильно по отношению к другим.
— Тебе предлагают сделать коллаборации с местными брендами?
— Сейчас мы делаем с MOONSWOON делаем общий проект — лимитированную коллекцию. Они очень крутые. Работал с POMELOV DESIGN и РФФОРМА. С музыкантами начал работать. После нового года делал мерч для Оксимирона.
— Сколько стоило пригласить тебя на мероприятие?
— Мы договаривались о неразглашении. Но вечер в Audi был дороже, чем USHATAVA и несравнимо с оформлением дизайна интерьера. На авто-вечеринке была концепция сложная: я рисовал мысли людей, которые пришли посмотреть на презентацию новых авто.
— Ты не только арт-звезда вечеринок Екатеринбурга, но и главный художник знаковых заведений в городе. Ты приходишь к владельцам с концепцией или они конкретно заказывают что-то?
— Я всегда делаю презентацию, где говорю, что нужно конкретно этому заведению. Например, во баре «Вкус улиц», написана моя фраза «дитя мира» на разных языках. Шрифты достаточно плотно прилегают друг к другу, это означает, что мы все близки. Я считаю, что не нужно разделять искусство и жизнь. Везде нужно делать максимально прокачанную вещь, которая будет развивать в людях интеллект. В России часто владельцы заведений считают, что зритель недостаточно подготовлен, к таким визуальным экспериментам. Но это не так.
— Что ты зашифровал в «Био Шмио»?
— Тут я работал вместе с Ашотом Карапетяном. На втором этаже в углу написано слово «легкость». Это связано с подходом к жизни. Это одно из правил, по которому я живу. А в «Силе Воли», например, был перформанс в честь их дня рождения. Там была фраза «воля и труд — дивные условия дают». Мы писали эту каллиграфию вручную при зрителях. Одна из последних работ — рядом с «Энгельсом» есть белая стена под Гагариным. Я сделал под ним свою каллиграфию. Там фраза в конце «пойдем погуляем» из книги «Маша пишет».
— Тебя половина жителей города назовет вандалом. Ты же помнишь, что перед чемпионатом мира администрация закрашивала спешно все граффити в центре города?
— Да и это дикость. Я бы не стал закрашивать. Граффити воспринимается как часть города. Мне кажется, классно было бы администрации взаимодействовать с городскими художниками. Есть ребята, которые работают на улице и делают это грамотно, их работы вписываются в контекст. Нужно составить список мест, которые нужно оживить. Список должен быть согласовано с властью, но то, что будет нарисовано — это оставить за художником. Например, есть классные пустые фасады по улице Попова. Нужно понимать, что арт создает вокруг места какую-то движуху и не привлекает незаконные вещи. Я бы отдал трамваи художникам. Любая культурная вещь прокачивает людей. Любая культурная вещь прокачивает визуальный опыт жителей города.
— Ты помнишь свой первый успех? Первая тусовка, куда тебя пригласили в качестве художника?
— Это место —«Вкусный бульвар». Я там делал перформанс с каллиграфией. А самое первое — 4-я биеннале современного искусства. Там мне в голову пришла идея, что можно ловить буквами момент здесь и сейчас. Так я пришел к каллиграфии.
— Сколько заказов у тебя коммерческих, а что ты делаешь исключительно ради арта?
— Я не делю на коммерческое и некоммерческое. И в любом случае делаю ради арта и для себя. За что-то идут деньги, а за что-то нет.
— Можно ли быть художником в Екатеринбурге и при этом безбедно жить?
— Да. Я говорю цену, мне отвечают, что это дорого. Я объясняю, почему такая цена. Если не устраивает — расходимся. Пока я не зарабатываю десятки тысяч. Мне много не нужно. Год назад я рисовал меловые доски в кафе «Люблю кофе» и писал на них меню. Я делал доску за ночь. Получал тридцать тысяч. Сейчас я не берусь за такие вещи. Я хочу заниматься искусством. Рома Бантик — дитя мира. Этот псевдоним я еще в детстве придумал. Моя фамилия Ибрагимов, но я в садике себя называл «Бантик», так и закрепилось. Со всеми спорил тогда за свое имя.
— Как ты измеряешь эффект от своей работы количеством лайков в инстаграм? Количеством публикаций на фоне твоей картины в сети?
— Я слежу за активностью вокруг моих работ в сети.
— У тебя какое образование?
— Два года отучился в АРХе на промышленном дизайне, два года на графическом. Диплом у меня все еще там лежит, я не забрал его все еще. Еще год назад делал глину для факультета скульптуры. После нового года я понял, что это не по-настоящему. Пусть все идет, как идет. Я поставил все на кон искусства.
— Скажи, на тусовках, когда ты рисуешь, к тебе подходят с фразой «у меня есть стена на даче, приезжай».
Р: Да, говорят. Я отказываюсь. С теми, кто видит искусство, как какие-то обои, мне с ними не по пути. Конечно зовут делать стены в доме, я не хочу быть вместо обоев. Каллиграфия — это как пряности на хорошо приготовленном блюде. Все зависит от общего контекста.
— С кем бы ты тогда хотел поработать?
— Я хотел бы работать с Louis Vuitton, Converse и Nike конечно. Для любых ребят, для которых важно искусство, можно сделать что-то крутое и новое.