Уральский гонщик Сергей Карякин на сегодняшний день является единственным российским спортсменом, который сразу в двух категориях стал победителем и призером сложнейшего в мире ралли-марафона «Дакар». Однако из-за напряженной политической обстановки команда уральского гонщика оказалась практически отрезана от крупных международных соревнований. В интервью «Моментам» Сергей Карякин рассказал, как водит в жизни, где находит деньги на масштабные гонки и как общается с зарубежными спортсменами после санкций.
— Расскажите про свой последний «Шелковый путь». Слышала, он был прямо как сюжет фильма?
— Это, наверное, была одна из самых сложных гонок в моей жизни. На третий день мы утонули в реке: был участок, где нужно было ехать вброд, но тогда началось таяние снега, и высота воды поднялась настолько, что, когда мы заехали в реку, я сидел по грудь в воде. Машина заглохла, вода попала в двигатель, в коробку, в блок управления. После этого нас зацепил КАМАЗ-мастер, повез до финиша. Нас тащили со скоростью 110-120 километров в час, камни летели из-под колес с такой силой, что насквозь пробивали лобовое стекло. Когда мы выехали на следующий день, машину восстановили, но она глохла на каждом километре. Это было очень тяжело эмоционально, потому что ты понимаешь, что проигрываешь время и лишаешься всех шансов на победу.
За счет того, что вода попала в блок управления и в электрику, начались постоянные глюки, что привело к тому, что раскалилась турбина, и на седьмой день гонки у нас загорелась машина. Повезло, что мы были не на спецучастке, а на дороге общего пользования. Люди видели, как мы горим, останавливались помочь. Порядка 15 огнетушителей и, наверное, литров 100 воды нам понадобилось, чтобы потушить машину. У меня практически полностью сгорело сиденье.
— Вы сами не пострадали?
— У меня обгорели волосы, ресницы, брови, но самый большой очаг возгорания начался в ногах. Повезло, что я был одет в негорючую экипировку, специальный костюм, который держит прямой огонь на протяжении нескольких минут. И нам хватило времени, чтобы выпрыгнуть из машины, потому что практически сразу раздался хлопок, и внутри салона поднялся огонь. У нас расплавилась полностью проводка, пришлось менять блоки двигателя и управления. Хорошо, что мы подготовились и купили на всякий случай все заранее. Только после этого машина поехала, и мы выиграли четыре спецучастка подряд.
— Гонка же длится много часов, вы вообще не выходите из машины?
— В этот раз мы ехали 12 дней, каждый день где-то 8-14 часов. Но каждые 250 километров, то есть примерно раз в три часа, мы должны остановиться, чтобы заправиться и отдохнуть, потому что эмоционально и физически это очень тяжело. Одно дело, когда ты просто едешь на машине по дороге, у тебя есть кондиционер, мягкое сиденье, а другое — когда ты зажат ремнями, в салоне +60 градусов, тебя трясет, и голова просто отрывается от тряски.
— А если хочется поесть, вы обедаете тоже на дозаправках?
— У нас есть так называемый спортпит — это энергетические гели с протеинами, углеводами. Мы их мешаем с водой, выпиваем и так получаем витамины. Это важно, потому что в гонке сильно потеешь, и вместе с потом выходят и витамины, нужно их возместить организму. В целом необходимо серьезно готовиться, чтобы к гонке организм был на пике своих возможностей, и ты смог максимально концентрироваться.
— Сколько вообще стоит участие в таких гонках?
— Мы точно не самые дешевые, кто ездит на гонках. У нас достаточно большая команда, мы стараемся предусмотреть много внештатных ситуаций, на все это нужны люди и деньги. Например, больше пяти миллионов мы заплатили только за стартовые взносы, которые просто тебе разрешают выйти на старт, а еще нужна команда, машина, техническая поддержка, машина быстрой технической поддержки, медиакар, быстрая техничка. Плюс в среднем у нас человек 15 на гонку выезжает, на это тоже нужны ресурсы.
«Шелковый путь» — это в целом очень крупная гонка, которая проходит раз в год, и, безусловно, она безумно дорогая. Если бы такие события проводились часто, мы бы просто не потянули. Поэтому мы к ней основательно готовимся: всегда строим новую машину, берем большое количество видеооператоров, фотооператоров, готовим медиаподдержку.
— То есть у вас каждый раз новая машина? А почему?
— Потому что после одной гонки автомобиль уже получает некую усталость, металл потом уже использовать нельзя. И я лучше продам старую машину, построю новую, чтобы быть уверенным, что она сдюжит и не сломается на ровном месте, и все наши труды и бюджеты не будут напрасны.
— Получается, часть средств — это партнерские деньги? У вас сейчас только российские спонсоры?
— Недавно у нас появился новый партнер — китайский бренд JAECOO. Считаю, что это очень большая победа. Безусловно, я благодарен нашим уральским спонсорам, но JAECOO — это первая зарубежная компания, которая зашла к нам после коронавируса. Раньше у нас были очень крупные международные спонсоры, в том числе компании, которые спонсируют команды в «Формуле-1». И то, что тогда их выбор пал на меня, я считаю, очень круто. Сейчас мы возобновляем международную историю, чтобы идти вперед.
— В последние годы участвовать в международных гонках все сложнее. Вы поддерживаете связь со своими зарубежными коллегами?
— Мы со многими коллегами общаемся, как из Америки, так и из Европы. Адекватные люди понимают, что есть политика, где свои интересы, а есть личные отношения. Поэтому люди остаются людьми, и у меня со всеми хорошие отношения. Да, мы не видимся, потому что встречались всегда на соревнованиях, а сейчас они для россиян закрыты, пока мы не подпишем бумаги с осуждением нашего правительства. А для европейцев, в свою очередь, закрыты наши соревнования под угрозой того, что их лишат лицензии.
— А нет ощущения, что из-за невозможности активно ездить на международные соревнования как будто снизился уровень гонок, в которых вы участвуете?
— В целом организация и скорости на российских гонках очень выросли. Но, безусловно, без международных гонщиков интерес ниже, потому что ты не понимаешь общий уровень спортсменов в мире и не можешь расти. И это, конечно, сильно выбивает из колеи, потому что мы готовимся к возвращению на международную арену, есть планы выиграть «Дакар» на багги, поэтому сейчас я стремлюсь соревноваться не столько с участниками, сколько со временем. То есть оптимизировать процессы в команде, меньше ошибаться, исключать технические проблемы.
— В этом году, помимо «Шелкового пути», вы планируете участие в каких-то масштабных гонках?
— Хочу продолжить участвовать в чемпионах в Эмиратах, потому что там не заставляют подписывать никакие бумаги, они нас полностью поддерживают. Даже была ситуация, когда гонщик из Украины сказал, что не будет участвовать, потому что есть русские. На что ему арабские коллеги сказали: «Не хочешь — не участвуй, мы никого из-за политической позиции отстранять не будем, мы здесь занимаемся спортом».
— Сложная международная ситуация как-то отразилась на вашем заработке?
— Помимо участия в гонках, мы продолжаем продавать машины. Спонсоры, безусловно, нам безумно помогают, но основную часть зарплат закрывает команда. Когда начался коронавирус, от нас ушли крупные спонсоры, мы начали производить и продавать еще и запчасти. Благодаря этому команда все еще вместе. И это очень важно, потому что у всех семьи, и никто не может заниматься альтруизмом, работать бесплатно.
— К слову о команде: сейчас на технических специальностях дефицит кадров, вы столкнулись с этим?
— Это вообще повсеместная проблема для тех, кто занимается производством. Мы сами производим машины и сами их проектируем. И сейчас кадров в этой сфере практически нет. Когда кто-то новый попадает на рынок труда, его тут же разрывают на куски, забирают за бешеные деньги. То есть ситуация очень тяжелая. И самое обидное, что, когда человек выходит на работу, он не ценит ее, не стремится вырасти. Он говорит: «Мне не нравится, найду другую работу». И такое отсутствие конкуренции сильно убивает личные компетенции.
— Но тем не менее вы сейчас продолжаете расширять производство и выходите на новые площади?
— Мы производим детали как для багги, так и для простых машин, это наш основной профиль: делаем запчасти для шасси, подвески, кузова. Все это неплохого качества, и нас знают по всей России.
Сейчас мы уперлись в свои производственные площади, больше некуда ставить станки, а есть очень большой запрос. Благодаря поддержке правительства нам выделили участок. Но это не было так, что нам его дали, потому что мы просто классная команда. Есть постановление Михаила Мишустина: если компания занимается импортозамещением, то она может претендовать на землю. Участок находится в аренде, мы за него платим, сейчас потихоньку проектируем новый ангар и будем расширять производство.
— Какой вы водитель в жизни? На чем ездите?
— На внедорожнике. Раньше была немецкая машина, сейчас меня устраивает китайский джип. После гонок езжу как пенсионер. Я приезжаю нагонявшийся уже, еду спокойненько, никого не трогаю. Но иногда бывает, конечно, игривое настроение, когда хочется поехать чуть-чуть быстрее. Но, конечно, я понимаю, что хоть и неплохо езжу, но самое важное, чтобы другие люди не испугались и не попали в аварию.
— Когда-нибудь во время гонки представляли, что вы в игре Need for Speed?
— Нет, это лучше, чем игра. Ралли-рейды — это как большое путешествие. Они, может быть, не так красивы и пафосны, как кольцевые гонки, но в целом это очень круто, потому что ты ездишь по стране, путешествуешь, смотришь новые пейзажи.
Чтобы оставаться в курсе событий даже после блокировки Google, подписывайтесь на Telegram-канал и группу Вконтакте «Моментов». Если вы хотите поделиться новостями с редакцией, сообщите на почту news@momenty.org.