Как пожар в Нотр-Дам связан с русской церковью и конструктивизмом на Урале: «Дешевенькие варвары самоутверждаются за счет памятников культуры»

Как пожар в Нотр-Дам связан с русской церковью и конструктивизмом на Урале: «Дешевенькие варвары самоутверждаются за счет памятников культуры»

Создатель фестиваля уличного искусства «Стенография» Евгений Фатеев в авторской колонке на «Моментах» — о том, как реагировать на культурное варварство и как пожар в Нотр-Даме связан с конструктивизмом в Екатеринбурге.

Что стало причиной пожара в Нотр-Даме, нам скажут потом, но уже сейчас понятно — на наших глазах языком слизывают целые слои в истории человечества. И этот случай не единичен. На наших глазах игиловцы (ИГИЛ — запрещенная в России организация — ред.) уничтожали Пальмиру, а талибы — Бамианские статуи Будды, руководствуясь своими варварскими убеждениями. В Бразилии сгорел Национальный музей. Страна осталась вообще без артефактов, свидетельствующих о ее прошлом. Там было собрано более миллиона экспонатов. А теперь у человечества не осталось ничего.

В 2001 году, вопреки протестам мировой общественности, включая исламские страны, статуи были разрушены талибами, считавшими, что они являются языческими идолами и подлежат уничтожению.В 2001 году, вопреки протестам мировой общественности, включая исламские страны, статуи были разрушены талибами, считавшими, что они являются языческими идолами и подлежат уничтожению.

Идет варваризация. Всякие дешевенькие варвары взяли за моду самоутверждаться за счет великих памятников культуры. И это уже тенденция.

Сегодняшним властям, государствам досталось то, что создавалось человечеством на протяжении тысячелетий. Нужно, чтобы они осознавали ответственность за них. Если Нотр-Дам сгорел, значит, власти плохо охраняли его.

Собор Парижской Богоматери в столице Франции загорелся вечером 15 апреля. Справиться с огнем пожарным удалось только к следующему утру. Шпиль, часы и часть кровли собора обрушились. Президент Франции Эммануэль Макрон обещал восстановить здание за пять лет.Собор Парижской Богоматери в столице Франции загорелся вечером 15 апреля. Справиться с огнем пожарным удалось только к следующему утру. Шпиль, часы и часть кровли собора обрушились. Президент Франции Эммануэль Макрон обещал восстановить здание за пять лет.

Причины этого осознанного варварства и разгильдяйства властей, возможно, в том, что они по остаточному принципу финансируют охрану памятников, безответственно относятся к пожарной безопасности объектов культурного наследия. В Париже же есть район Дефанс с высокоэтажной застройкой, и наверняка для него должны быть какие-то высотные пожарные конструкции.

Понятно, что Нотр-Дам отреставрируют, тем более, что там уцелели реликвии, орган и витражные розы. Но когда они восстановят его — это будет уже другой собор, другой памятник. Это как с картиной Рембранта «Даная», когда после акта вандализма 40% шедевра было утрачено. Великий подвиг совершили реставраторы, восстановив ее, но это уже не тот культурный памятник.

В России

Что-то становится памятником, когда гуманитарное сообщество наговаривает ему символическую капитализацию. Когда его включают в символическое поле, он становится фактом культуры, ему наговаривается важность и значимость.

В России очень много матчасти. Много ценного и неценного, старого, но бесценного и наоборот. Но наше гуманитарное сообщество недорабатывает. Оно чаще всего, особенно в городах, ведет себя следующим образом: стоит здание, умирает, но никому до него дела нет. Как только девелопер собирается его снести, начинают все орать. Это очень инфантильный подход: у ребенка в углу может долго валяться игрушка с оторванной ножкой. Приходит взрослый, забирает ее, и ребенку становится сразу «надо». Так же и с исторически значимыми объектами, у нас, к сожалению, нет системной работы по ним.

В свое время в Екатеринбурге очень правильно была наговорена символическая капитализация конструктивизму. А вот на поздний брежневский брутализм, так называемый совмот, только сейчас обратили внимание. А побыстрее бы!

Другое дело — русское деревянное зодчество. Вот стоит старая церковь в заброшенной деревне. Рано или поздно с ней что-то случится: рухнет, либо просто сгорит. Что делать в этом случае, ведь прихода уже нет, в этом месте уже никто не живет. И это очень важные вопросы с точки зрения сохранения культурного наследия.

Возможно, пожар в Нотр-Даме — это хороший повод начать разговаривать про свое наследие, как оно будет жить и существовать. Потому что чаще всего по недомыслию, по расхлябанности гуманитарной — у нас уходят важные памятники истории.

Общественные обсуждения

Я не очень доверяю общественным обсуждениям, они деструктивны. Должно быть экспертное сообщество, где можно говорить сложно. В обществе нельзя разговаривать на этом уровне, там только на уровне «а-ля, у-лю». Общество все сведет к истории «за» и «против», там будут свои и чужие. Такие вещи должны решаться сложно.

В Екатеринбурге очень много конструктивизма. Его когда-то приезжали смотреть немцы, которые сказали, что рано или поздно мы встанем перед вопросом: от чего мы сможем отказаться? И вот, что можно потерять, а что оставить — как это нужно обсуждать в обществе? Оно не готово ничего потерять, как и не готово в это вкладываться. И как людям не специалистам объяснить, что конструктивистские здания плохо делали, из плохих материалов, и из-за этого они очень хрупкие. А экспертное сообщество должно именно этим заниматься. Но даже если найдется качественная экспертиза, то государство не всегда сможет конвертировать ее во властное решение. Власть любит кампанейщину, а к системной работе не готова.

На конструктивизм когда-то приезжали смотреть немцы, которые сказали, что рано или поздно мы встанем перед вопросом: от чего мы сможем отказаться?На конструктивизм когда-то приезжали смотреть немцы, которые сказали, что рано или поздно мы встанем перед вопросом: от чего мы сможем отказаться?

Культурный трибунал

Мы сейчас живем в ситуации, когда под вопросом статус человека как автора. Уничтожается то, на чем базируется наше самоощущение как людей, осознание самоценности нашей. Когда уничтожаются Пальмира, соборы, статуи Будды — эти акты не менее страшны, чем убийства людей. То, что вытворяют сегодня украинцы, уничтожая советское монументальное искусство и архитектуру —это такое же варварство, наравне с тем, что вытворяли талибы и игиловцы. Так исторически получилось, что Украина была заповедником советского искусства: Запорожье, Донецк, Киев, где было свое ВДНХ, Харьков, где был конструктивизм. Поэтому необходим культурный трибунал.

Для кого сохранять

Человек сегодня любит льстить себе. «Человек со смартфоном» сегодня считает себя прогрессивным, а на самом деле он стремительно упрощается до уровня догосударственности. И скоро человек подаст сигнал, что ему нужно неопросвещение.

Многое сегодня уходит в возможность. Нас лишают драйва обладания вечным, переводя это в качество «возможности». Многие шедевры оцифрованы, и истории про них есть на YouTube. В онлайн-среде через редактор можно подправить или перекодировать произведения искусства, но должны быть удостоверители этой подлинности в нашей культуре. Офлайн должен быть обязательным для варварского человека со смартфоном.