Евгений Фатеев: «Наша слабенькая интеллигенция больна интеллектуальной нечестностью и очень труслива»

— Казалось бы, в Екатеринбурге все сейчас хорошо. Даже климат, на который ворчали все и всегда показывает себя с лучшей стороны и демонстрирует нам, каким прекрасным может быть город. Но все равно есть те, который ворчат…

— Наверное, ворчат по делу, и городу чего-то не хватает. Но относиться к этому надо, как к чему-то естественному. Человек от животного отличается тем, что всегда хочет большего. Особенно в таком городе, как Екатеринбург, где всегда чего-нибудь будет мало.

Фото: Анна Майорова

— Мало чего?

— Всего! Но одно дело просто ворчать, другое — ворчать и делать что-то. Но есть и третий вариант, когда нет объективных условий сделать по-другому. У нас есть Ельцин Центр. Это хорошо или плохо? Я считаю, что хорошо. И помню девяностые, когда вообще ни фига не было. Поэтому, если сегодня кто-то жалуется, что сложно выбрать, куда пойти, я радуюсь, что такая проблема вообще есть.

Фото: Анна Майорова

— Кроме Ельцин Центра есть, например, Пассаж. Это плохо или хорошо?

— Я не активист, и вся история со сносом старого и возведением нового Пассажа прошла мимо меня. Но я часто хожу в «Звездный» [в ТЦ «Европа»] за жареной мойвой. Раз прохожу, два мимо «вот этого вот», и вдруг понимаю, что опускаю глаза, стараюсь «туда» не смотреть.

Мне не нравится, что «оно» вместо. В стране, занимающей 1/6 часть суши, делать что-то вместо чего-то — это глупость. И разновидность лености. Хотя, наверное, можно и так. Помню, как на пресс-конфекции, посвященной логотипу Екатеринбурга, участникам раздали справочные материалы, в которых сказано, что Екатеринбург активно развивался в 19 веке, уничтожив предварительно Екатеринбург 18 века. И я понимаю, что да, город он такой.

Фото: Анна Майорова

— А история с айдентикой закончилась? Утвердили логотип и на этом все?

— Следующий этап — его применение. Определились с айдентикой, теперь надо ее делать. Ведь айдентика — система идентификации — живет в условиях развития. Сделали канализационный люк с логотипом — это, собственно, начало жизни.

— Года два назад мы с вами разговаривали о том, что может быть брендом современного Екатеринбурга. И вдруг появился Бажов, который, с одной стороны, был всегда, но с другой — сегодня его имя зазвучало иначе: как символ, миф, тот самый бренд. Почему вдруг?

— Вы просто не представляете себе, насколько мы лучше, чем о себе думаем. Давайте я приведу пример из области, которая мне сегодня очень близка. Я занимаюсь темой визуального и считаю, что если в XXI веке в ней произойдет что-то важное, то на одном из первых мест будет всего лишь то, что наши музеи выложат наружу свои потроха. Что происходит уже сейчас? Выставка Серова? Это уже шоу-бизнес, причем, уже больше, чем Киркоров. Или выставка Айвазовского. Все это — еще одно доказательство того, что мы лучше, чем думаем.

Фото: Анна Майорова

Возможно, я настолько часто и много видел нас в таком дерьме… что привык, к сожалению. И какое-то время назад даже полагал, что, видимо, это норма. Но нет! Сейчас удивляюсь каждый день.

— Что вас удивило вчера?

— Мы в Общественной палате посидели, потрепались. Меня удивило, насколько у общества с властью лишь стилистические разногласия. Это какая-то чеховская история: нет плохих, просто мы разговаривать друг с другом не умеем.

— Вы говорите, что мы становимся лучше. Но как тогда объяснить закрытие выставки Стерджеса?

— Я — консерватор, поэтому скажу, что это часть одного большого педофильского тренда. Который внедряется по классике окон Овертона. Я думаю, что люди, эту фотовыставку открывавшие, хотел пощипать охранителей нравственности. Просто очень хорошо знаю, как часто делатели современного искусства просто алчут, жаждут и стараются, чтобы их заметили. Чтобы был хоть намек на актуальность…

Фото: Анна Майорова

А если серьезно, то тренд есть, и он осознанный. И мне очень грустно, поскольку я нахожусь внутри этой индустрии, и знаю следующее: нами манипулируют. Великий ХХ век, породивший социологию, политологию и набор великих наук о человеке, создал инструментарий, равный ядерной бомбе. Физики придумали оружие, которое может всех уничтожить. А гуманитарии создали технологии, которые могут расчеловечить человека и превратить его в зверя, в ничто…

Сегодняшний человек, придумавший, что он умный и мыслящий, на самом деле — манипулируемое существо. Причем, чем больше он задействован в различных экспертных кругах, тем проще им манипулировать. Это самое неприятное для меня открытие.

Фото: Анна Майорова

— И вы, как член Общественной палаты, тоже можете быть управляемым?

— Пока для меня этот поход очень полезен. Я для себя занимаюсь общественной этнографией. И мое любимое наблюдение: у чиновников есть душа. И существует, видимо, некое административное божество. И это не Путин: он — наместник на земле. А вот, когда мы разговариваем с чиновником, очень четко подразумевается кто-то еще, третий. Это забавно. И я буду в этом разбираться еще.

— А когда вы общаетесь в присутствии этой третьей силы с городскими чиновниками, вы обозначаете реальный проблемы? И знает ли высшее божество о том, что беспокоит каждого из нас?

— Нет.

— А должно?

— Конечно, нет. Зачем?

— А как тогда проблемы решать?

— Мне мама говорила: человек не обязан быть хорошим, он должен не быть плохим. И у меня все проблемы — не городского происхождения: мне надо с самим собой заниматься.

А, если говорить о городе, мне мешает то, что у нас очень слабенькая интеллигенция. Она больна интеллектуальной нечестностью. Она очень труслива. Она не способна признаться себе: в том, что не получилось — не Путин виноват и не коммунисты. Это жизнь такая.

Фото: Анна Майорова

В старых капиталистических обществах люди в этом смысле намного взрослее. Там есть культура уважения самого себя даже если у тебя не получилось, но ты пытался. Поэтому обозначать проблемы в собственном городе, а потом куда-то из него убегать… все же кончится очень просто. Я знаю, чем все кончится: мне философию читала плеяда очень хороших преподавателей — я отрефлексировал, разобрался, и жить стало легче.

— Сегодня в университете качественно учат?

— Очень плохо. Я имею в виду гуманитарные науки. Просто ужасно.

— Зачем нам нужны хорошо образованные гуманитарии?

— А вы ничего еще не поняли? Вас украинские события ничему не научили? В вопросах гуманитарных быть тупыми и необразованными просто уже нельзя. Это вопрос безопасности. И проблема даже не в качестве людей: преподавание — это только часть большой проблемы.

Фото: Анна Майорова

Вы можете припомнить исторический бестселлер за последние 25 лет, произведенный русским гуманитарным знанием? Нет. И за этим стоят очень глубокие вещи. Первое — наши гуманитарии не умеют производить смыслы, не умеют спорить. И ситуация в гуманитарном знании такая же, как в экономике: дырки сверлить, вытягивать оттуда жидкость черного цвета и куда-то ее отправлять в красивых вагонах мы умеем. Но не умеем создавать добавленную стоимость. Даже олигарх с высокими намерениями — Прохоров — пробовал создать автомобиль. И не смог. Я думаю, что он понял: в этой парадигме и с теми людьми, которые рядом, создать что-то невозможно.

— Но, возвращаясь к Екатеринбургу, мы говорим о том, что он меняется. Даже несмотря на отсуствие гуманитарного знания. И вам, похоже, нравится, как выглядит город?

— Очень. Мне не близка урбанистическая сегодняшняя муть. Но это, кстати, мило и трогательно. Хотя русские города еще не прошли школу созидания тесноты, чтобы сразу же стать био, безлюдными, экологичными. Мы еще не наигрались, у нас даже уличной толпы толком не было.

Фото: Анна Майорова

У нас мало опыта к социальности. Так, нашей барной культуре всего 15 лет! Боже, да мы еще даже есть не дома не научились! Поэтому, мне кажется, что нам надо еще по-старому: сделать просто нормальный, шумный, тесный и орущий город. Я считаю, что у нас очень хорошая инфраструктура, город сделан и ждет, когда мы будем по нему ходить и что-то делать. Как на Ural Music Night, например.

Но у любого ивента должен быть ритм. Терпения, смирения, чего угодно надо набраться, но продлить его лет пять, а потом он начнет жить своей жизнью. А нам надо привыкать к изобилию, к вечной движухе.

Фото: Анна Майорова

Мне, например, очень не хватает большой сельскохозяйственной ярмарки. Это очень красивая тема. Очень милый и трогательный формат, который всегда сопровождается развлечениями. Поэтому почему бы ярмарку не сделать? С лампочками, ватой дебильной… Я об этом мечтаю — чтобы в пятницу прийти и только в воскресенье вечером уйти.