Анна Долгих с детства жила то в России, то Швеции. Отчасти это повлияло на ее любовь к скандинавскому минимализму в дизайне и интерьере. После впечатляющей выставки на заводе Ericsson, девушка поступила в архитектурную академию, чтобы изучать промышленный дизайн. Позже она открыла свою студию мебели Annki и практически сразу же начала сотрудничать с магазином «Золотое яблоко», ювелирным брендом Avgvst, а также застройщиком «Брусника». Сейчас ее пуфики, кресла и диваны продаются в Ельцин Центре и находят отклик у тех, кто любит выразительную лаконичность. Мы поговорили с Анной о том, как развивался ее бизнес и узнали, зачем в нем нужна виртуальная реальность.
— Вы в детстве жили на две страны. Расскажите, почему так произошло?
— У меня папа профессиональный спортсмен, он — хоккеист. Зимний сезон мы проводили в Швеции, а летний — в России. На мой взгляд, это повлияло на меня наилучшим образом. Получился коктейль мировоззрений и взглядов, который проявляется во всем, что я делаю, в том числе и в работе.
— Из чего состоит этот коктейль взглядов?
— Например, закрытые и аскетичные шведы против открытых и добродушных русских. Во мне спорят эти два начала. Или я, как и любая русская девочка, очень люблю блестки и яркое. Но, как и любой швед, очень люблю натуральные материалы, культ дома и все, что касается дизайна. Думаю, что это закладывалось именно там.
— Разница менталитета сильно ощущалась?
— Когда я была ребенком — да. Чем старше я становилась, тем больше понимала, что наши люди более открытые. Любой швед или скандинав может с вами 40 минут разговаривать на улице на разные темы, но ни за что вас не пригласит в гости. А если все же приглашают на кофе, то будьте уверены, что выпьете только кофе. Больше вам ничего не предложат. А когда приходишь в гости в России, тебя всегда радушно встречают, а стол ломится от еды.
— Почему решили изучать дизайн? На это повлияла жизнь в другой стране?
— Я вообще узнала про промышленный дизайн в Швеции. Мы как-то гуляли с папой по Стокгольму, забрели на выставку в один из университетов. Это был старый завод Ericsson, где производились телефоны. Его переоборудовали в одно из зданий института. Это фабрика, внутри которой сейчас учатся. На меня это произвело сильное впечатление. После этого поступила в Екатеринбург в архитектурную академию на «Промышленный дизайн».
— Как проходила учеба?
— Во время учебы быстро поняла, что мне немного не хватает технологической основы. Для меня там было много творчества. Мой муж учился на радиофаке, на тот момент мы были друзьями. Пару раз я зашла на их лекции. Мне настолько понравилось, что начала жить жизнью радиофака. С ребятами у нас были первые IT-стартапы. Они разрабатывали все, что внутри, а я — то, что снаружи. Они — платы, софт и электронную начинку, а я — корпуса, упаковку, презентационные материалы
— Получается, в сферу IT забрели случайно?
— По факту, да. Я тоже на тот момент не особо осознавала, что технологии и промышленный дизайн взаимосвязаны. Мир IT затянул настолько, что мы стали резидентами «Сколково». Были в фонде ФРИИ — это фонд, который поддерживает IT-стартапы.
— И что вы разрабатывали для «Сколково»? Как стали резидентами?
— У нас была первая разработка — «умные розетки» для «умного дома». Мы презентовали эту разработку инвестиционному фонду в Сингапуре. С розеткой не получилось пройти дальше, однако спустя несколько месяцев нам предложили разработать трекер для ценного груза багажа для одной крупной авиакомпании. С этого начался наш путь разработки девайса, с которым мы стали резидентами IT-кластера Фонда «Сколково».
— Параллельно IT вы занимались мебелью. В какой момент сделали выбор именно в это направление?
— Когда первый раз приехала в Екатеринбург после «Сколково», у меня появился первый большой заказ по мебели. С партнером по производству я разошлась, потому что больше времени проводила в IT. Тогда ко мне и обратились с заказом мебели для нового универмага Bolshoy. Я подумала, что это интересная задача, а также хорошая возможность получить деньги и опыт. Это было осенью 2016 года.
— В этом же году вы открыли свою студию мебели и ушли из IT?
— Открытие студии было в 2016 году, но если говорить про IT, то это никуда не делось. Мы сейчас разработали AR-модели диванов. Например, вы хотите посмотреть диван. Вы пишете нам его размер и цвет. Мы отправляем файлик, его надо открыть, после этого включается камера. Наводите ее на нужное место и на экране телефона будет отображаться диван. Он появится в виртуальной реальности. На самом деле от IT мы не уходили, потому пытаемся сделать свой сервис максимально удобным. Не только для людей, которые любят тактильность, которые приходят и щупают офлайн и хотят проверить мягкость, но и для тех, кто предпочитает онлайн и не собирается выходить из дома, но хочет новый диван.
— За время существования студии вы уже успели понять, что покупают чаще всего? Что это за мебель?
— У нас любят покупать яркие диваны и кресла. Что касается формы, то наши клиенты очень ценят фишки и изюминки, которые мы используем в дизайне. Также в России есть такая особенность: если покупать диван, то только раскладной. Поэтому наше ноу-хау и переосмысление — это как раз о том, как сделать раскладной диван на ножках, чтобы под ним ровно проезжал пылесос. И чтобы при этом он хорошо выглядел.
— Сколько стоит мебель вашего бренда?
— Мы стараемся делать так, чтобы наша мебель была актуальной не один сезон, и чтобы через пару лет ее не захотелось выбросить. У нас невысокий ценник относительно рынка. Это чуть-чуть дороже, чем «Икея», если говорить про базовые модели. Основные диваны от 50 тысяч рублей. В основной линейке у нас самый дорогой диван стоит 120 тысяч рублей.
— Пандемия как-то повлияла на ваш бизнес?
— Мы не испытывали сильных проблем, потому что работаем с застройщиками. Это Clever park и «Брусника» — наши основные и постоянные клиенты. Также в период пандемии появилась возможность поработать с Гарри Нуриевым. Гарри — выдающийся архитектор, нас познакомила Наталья Брянцева, создатель бренда Avgvst. У нас с ней тоже была коллаборация, мы неоднократно сотрудничали. У Гарри появилась идея создания своей линейки мебели, и мы выступали для них как производственные партнеры. Весь прошлый год был посвящен тому, что мы производили мебель, но не для себя. Ближе к Новому году мы почувствовали, что хочется сместить фокус обратно на себя.
— Почему в качестве локации для магазина выбрали Ельцин Центр?
— Наш предыдущий офис находился на Красноармейской. Он уже не очень отражал наше позиционирование и те идеи, которые есть на данный момент. Ельцин Центр — это интересная площадка. Сначала отнеслись к этому месту скептически. А потом поняли, что по вайбу и ощущениям мы очень схожи. И это здорово, потому что мы не любим навязчивые продажи. Мы никогда не будем говорить: «Купите у нас». Мы хотим объективно и адекватно оценить ситуацию и потребности человека.
— Что еще поменялось в Annki после переезда в Ельцин Центр?
— Мы решили активно выйти в более широкий пользовательский сегмент. Нам интересно производить свою линейку мебели массово. При этом, мы все делаем для того, чтобы мебель была хорошего качества: долговечная, красивая и по адекватной цене. Поэтому у нас есть несколько моделей диванов, которые очень быстро производятся, примерно за неделю, и стоят не дорого. Флагманские модели придётся подождать около месяца — полутора.
Создательница бренда отмечает, что благодаря пятилетнему опыту работы с общественными пространствами и частными интерьерами, у неё появилось понимание того, какие ткани из разных ценовых сегментов лучше всего проявляют себя при разных сценариях использования. При производстве каждого изделия особое внимание уделяется соответствию обивки, образу жизни клиента и его интерьеру. Сейчас студия активно занимается производством новой коллекции. Ранее мы рассказывали историю бизнесмена из Екатеринбурга, который зарабатывает на светильниках из картона
Подписывайтесь на наши соцсети, чтобы узнавать еще больше интересных новостей: Instagram*, «ВКонтакте», Facebook*, Telegram, Яндекс.Дзен.