Александр Дроздов, директор президентского центра Б.Н.Ельцина: В 2011 году в отеле Hyatt Regency стартовал международный конкурс, на который семь компаний, включая российскую, представили свое видение будущего музея. Работа продолжалась два с половиной года. И в итоге завершилась победой Ralph Appelbaum — признанного лидера в среде музейного дизайна.

Предварительная визуализация Зала свободы\ Фото предоставлено Ralph Appelbaum Associates

Почему рассказанная в музее история — это именно семь дней из жизни первого президента России?

Проект жилой команты в экспозиции, рассказывающей об августовском путче\ Фото предоставлено Ralph Appelbaum Associates

Павел Лунгин, кинорежиссер: То, как будет выглядеть музей, придумывалось, как фильм. Я пришел сюда — на пустое место. Была зима, холод. Бетонный недострой. Ощущение, что никогда ничего не будет. И ужасная баранка посередине, которая стала телом музея. Что создать в таком круглом пространстве? Возникла идея разрезать этот круг, как пирог — на семь частей.

В чем революционность концепции? Раньше музей воспринимался как большой ангар, в который сваливают разные вещи и вещают под ними табличками.

На самом деле, музей — это, прежде всего, два часа, которые должен потратить на экскурсию посетитель. Это очень похоже на фильм или на спектакль и подчиняется тем же законам восприятия.

Так возникла концепция, которая называется «Семь дней, которые изменили Россию».

В чем необычность музея Ельцина?

Вариант графического дитзайна Дня пятого\ Фото предоставлено Ralph Appelbaum Associates

Екатерина Шрага, проектный менеджер компании Ralph Appelbaum: Жанр президентских центров — новый для России, поэтому музей не похож на другие.

Тот круг, который мы увидели в этом здании, нас не испугал. Музей — это специальный язык, которым нужно уметь разговаривать. Круг, который лежит в основе пространства, послужил прообразом идеи маховика. Круглая форма, разделенная на семь кусков, с лопастями, вывернутыми наружу в центральный зал, задает движение. Мы прорабатывали циркуляцию движения, смотрели, сколько времени человек провел на ногах и когда ему нужно присесть. Так родилась площадь со скамейками.

Сколько человек приняли участие в формировании контента музея Ельцина?

Рабочий дизайн Лабиринта истории\ Фото предоставлено Ralph Appelbaum Associates

Маша Пышкина, контент-менеджер команды Persona Films: Мы записали 133 интервью в девяти странах мира. Это 150 часов записи. Работали на протяжении двух лет, чтобы создать 163 медиа-программы.

Интервью — это очень важный момент для создания контента.

Когда разговариваешь с десятками людей про одно и то же, замечаешь, как история, которая рассказывалась на протяжении 20 лет, отшлифовывается, оттачивается и начинает «капсулироваться».

Это происходит не потому что человек хочет исказить событие — таково свойство человеческой памяти. Поэтому так много интервью — чтобы собрать все эти стеклышки воспоминаний в одну мозаику, объемную, трехмерную. И почувствовать, КАК это происходило, ведь узнать, ЧТО — можно в любой энциклопедии.

Как создавался каждый день?

Предварительная визуализация Дня первого\ Фото предоставлено Ralph Appelbaum Associates

Ян Визинберг, режиссер мультимедийных проектов команды Persona Films: Я могу рассказать об общем подходе на примере инсталляции про 1991 год. Главной задачей для нас было погрузить человека в атмосферу тех событий. Поэтому сначала мы попадаем в обычную советскую квартиру. Дверь из нее ведет на баррикады и является основным элементом экспозиции. Если говорить на языке кино — это монтажная склейка, которая переносит нас из одной сцены (камерной, безопасной) в другую. Там — огромный, громкий, динамичный зал. Там может произойти все, что угодно.

Программа баррикады построена по тому же принципу — сопереживания. Все прекрасно знают, что произошло в эти три дня. А нам нужно было передать, что чувствовали люди. Поэтому там нет ни одного человека, рассказывающего, что произошло. Все построено на обрывках эфиров, разговоров.

Самый редкий экспонат?

Рабочий дизайн Дня первого\ Фото предоставлено Ralph Appelbaum Associates

Александр Дроздов: Мы не могли найти никаких следов записи выступления Ельцина на пленуме ЦК КПСС в 1987 году. Ни в одном из архивов! Но случилось так, что в идеальном качестве, в невероятной сохранности она нашлась там, где и должна была находиться — в архиве ФСБ.

Как собирались экспонаты для музея?

Кафельная плитка, этикетки на банках и пустые прилавки — из девяностых\ Фото: Анна Майорова

Дмитрий Пушмин, руководитель архива Ельцин Центра: Фонды мы собирали три года. Источники комплектования — семейные архивы Бориса Николаевича, личные архивы его соратников, инициативной группы.

Три года назад то, что вы видите в музее, существовало в виде перечня необходимых материалов на 36-ти альбомных листах формата А3. Там были простые задачи — найти агитационные материалы выборов 1996 года. Или специфические — маленькие записочки на папиросной бумаге от лиц, находящихся в заключении.

В нашем музее очень много документов. И современная история нуждается в них. Ведь происходившее в 90-х сегодня зафиксировано, в основном, в мемуарах.

Например, нигде вы не увидите фотографию, на которой запечатлено принятие декларации о государственном суверенитете. У нас в архиве пока тоже нет, но мы надеемся найти.

Зато у нас есть фото, датированное 8 ноября 1993 года, — Ельцин подписывает проект Конституции перед вынесением на всенародное голосование.

Почему последняя комната — самая простая, без интерактива, медиа?

Простота последней команты рождает катарсис\ Фото: Владимир Жабриков

Павел Лунгин: Это ноу-хау Ralph Appelbaum: ты идешь, и все эти документы, тексты, фотографии, музыка, все это — давит-давит-давит на тебя. И ты попадаешь в пустой кабинет Ельцина. Видишь чистый стол, пиджак, висящий на стуле. И только его голос. Это неожиданное чувство простоты и создает тот катарсис, ради которого все и делалось.