«Из меня такой же художник, как и балерина»: Николай Коляда провел «Моментам» экскурсию по всем закоулкам театра, празднующего 15-летний юбилей

— Вы опоздали. Уже десять минут третьего, а мы договаривались на два.

Оказывается, репетиции в театре всегда заканчиваются строго в два часа дня, хоть и сложно представить, чтобы творческий процесс, особенно здесь, вписывался в жесткое расписание. Возмущенным нашим опозданием худрук не выглядит, но в голосе звучит сталь, взгляд — равнодушно-строгий.

— Тут наше фойе, тут — коридор в малахитовый зал. Эта вот кукла называется Коляда. Эта гармошка играет в спектакле «Ревизор». Это телефон, который очень любят дети маленькие, потому что они в жизни не видели таких. Это уголок кошачий — тут кошечки, которых зрители приносят, и я сам покупаю. Вы меня тоже снимаете? — обращается Николай Коляда к фотографу. — Тогда подождите, мне нужно переодеться.

Через пять минут худрук, режиссер, актер и драматург возвращается в белом свитере — и мы опять оказываемся в фойе. Первое, что бросается в глаза всем входящим в театр — нависшая над кассой голова лося. Символично, что подарили ее театру как раз 15 лет назад. И, как большинство вещей, она перекочевала сюда из старого здания на Тургенева, 20.

В коридоре, ведущем в малый гранатовый зал, рассказ Николая Коляды становится чуть более подробным. Худрук показывает буфет, фортепиано, за которым перед каждым спектаклем играет аккомпаниатор Алла Алексеевна.

Николай Коляда показывает наличники из сгоревшего дома Фото: Владимир Жабриков

— Вот наличники деревянные — из дома по Хохрякова 18. Он, по-моему, уже сгорел. А на подоконнике у нас целый зимний сад. Когда мы сюда въехали, я написал в интернете, попросил жителей города, чтобы они цветы подарили — и нам принесли огромное количество.

На одном из кресел Коляда обнаруживает красные брюки и экскурсия прерывается.

— Так, что эти штаны тут лежат? Кто их сюда положил?

— Это мои, — из-за стола, где сидят актеры, приподнимается Ринат Ташимов. Коляда молча протягивает ему одежду и поворачивается к клетке, в которой сидит желтый попугай. Актеры рассказывают, что птицу принесли в театр полтора года назад умирать — она очень старая.

— Наша артистка, играет в спектакле «Кошка на раскаленной крыше» — Агафья ее зовут. Она недовольная, у нее разрушенная психика. Тут наши рыбки, которых любят дети рассматривать…

— Тут животные, — перебивает кто-то из-за стола, указывая на себя и коллег.

— Да, тут животные сидят, — с усмешкой, не оборачиваясь на них, подтверждает Коляда. — Тут вот черепаха наша…

— Вы актеров хоть представьте, — настаивают сидящие за столиком.

— Зачем актеров? — продолжая повествование о черепахе. — Ее зовут Мафусаил — она играет женскую роль в спектакле «Дыроватый камень» черепаху Мусю. Ты мой красавец! — наклоняется к животному Коляда. — Он такой кусачий у нас, агрессивный. Нам принесли его и подарили, когда мы написали, что нужна черепаха. Ну что, мой хороший — давай, вылазь! — говорит Мафусаилу Николай Коляда, вытаскивая его и возвращая на место. — Тут сидят вот наши артисты, — наконец поворачивается к столику Коляда.

Из коридора мы попадаем в двухэтажную костюмерную. О каждом из костюмов худрук сразу может сказать, кто и в каком спектакле в нем играет.

Цветные сетки артисты надевают на голову в спектакле «Борис Годунов» Фото: Владимир Жабриков

— Шубки я в Польше покупал, они очень стильные. Это сетки — актеры их надевают на головы в спектакле «Борис Годунов» и лицо получается изрешеченным шрамами. Это мой костюм — тень отца Гамлета — мы его еще не погладили, не привели в порядок.

Рядом с костюмерной — вход в малый гранатовый зал. Над ним висит табличка «ЦСД — Центр современной драматургии под рук. Николая Коляды», рядом — указатель «Тургенева, 20», на деревянных дверях — афиши.

— Играют спектакли молодых актеров, молодых режиссеров. Зал на 50 мест, два ряда всего лишь. Он достаточно необычный, но у публики молодой, особенно у студентов, пользуется большой популярностью. Хотя доходов не приносит — это экспериментальная площадка. Приходится их содержать еще, — на выходе из темного зала Коляда останавливает взгляд на составленные друг на дружку упаковки туалетной бумаги, — Вот туалетную бумагу привезли. Все мое хозяйство тут… Дааа.

В театре повсюду яркие, необычные вещи и вещицы — висят на стенах, стоят на полках и в шкафах, на подоконниках, на балконе. Даже крыша внутреннего входа занята контрабасом и деревянными стульями. Как они там появились, никто точно не помнит. Говорят, что вроде бы отдал театр музкомедии.

Много предметов в театре раритетных, музейных, как, например, настоящий фонарь железнодорожника или пишущая машинка.

— На такой я работал большую часть своей жизни. А недавно видел, дети пришли на спектакль и один говорит: «Мама, смотри — компьютер старый», — с грустной улыбкой, на секунду задумавшись, говорит Коляда.

Два главных советских предмета разобщены — бюст Ленина стоит в коридоре рядом с буфетом, огромный старинный глобус — около входа в малахитовый зал.

Огромный глобус раньше стоял в кабинете маршала Георгия Жукова Фото: Владимир Жабриков

— Пять лет назад я написал в интернете, что нам нужен бюст Ленина на спектакль «Баба Шанель». Мне позвонили из какого-то общежития и сказали, что в красном уголке стоит бюст Ленина — я поехал и забрал. Сейчас он у нас играет, в Москву несколько раз его возили. Поизбился немного. А глобус стоял когда-то у Маршала Жукова в кабинете, он подлинный. Уже обшарпанный. Играл в спектаклях «Золотой ключик», «Ромео и Джульетта». Восстановлению, вроде, не подлежит. Не знаю, найдется ли тот, кто его сделает. Поэтому пока мы его прикрыли красным советским знаменем.

Коридор с выходом в малахитовый зал упирается в дверь, за которой скрывается лестница в подвал. На стене висит расписание.

— Вот написано — 4 декабря — день рождения театра. Вот: «Пропал ключ от декоративного цеха. Плоский желтый. Кто видел?». Две недели не можем найти, — поясняет Николай Коляда, спускаясь по лестнице. — Черт знает что, черт знает как.

По пути в подвал — доска с подписями и расписанием Фото: Владимир Жабриков

В подвале под сценой, недалеко от террариумов со змеями ест монтировщик. Три стеклянных освещенных коробки стоят в стеллаже. Внимание худрука привлекает та, где живет удав Ричард. Имя он получил в честь спектакля «Ричард III», в котором играет.

— Чего тут приоткрыто? — спрашивает Николай Коляда, указывая на террариум, но ответа не получает. — Огромный удав, жрет, как собака. Это вот шкура слезла с него. Он вырос за год ужасно — раз в неделю хомяка огромного специально для него покупали, привитого, сейчас — морскую свинку. Я его боюсь доставать, потому что он крепко сжимает руку. Артисты с ним работают, а я не могу.

Слева от выхода из помещения с животными — гримерки. Сначала — мужская, за ней, отделенная одной лишь шторкой — женская.

— Можно войти? — обращается худрук к актеру Илье Белову и тут же меняет тон, — Что это за штаны на тебе?

— Мои

— А зачем ты их надел? Где ты их взял?

— Взял в костюмерной

— Вот мне надо Косте их отдать

— Ага! — возмущаясь, — Я в них репетирую!

Николай Коляда оставляет актера, бросив, что в мужской гримерке «бардак невозможный» и проходит в женскую. В ней пахнет духами. По правой стороне, как и в мужской, стоят туалетные столики. На всех не хватает, приходится делить на двоих. Вдоль левой стены и в конце гримерки расставлены вешалки с костюмами для спектакля «Старосветская любовь». Его впервые представили публике накануне юбилея, 3 декабря. Коляда показывает веночки из спектакля, развешенные на зеркалах, и вдруг натыкается на почти бесцветную резинку.

— Что это такое? Коляда подписано. Моя здесь лежит резинка на спектакль «Король Лир». Почему она здесь лежит? Я ее найти не могу уже год, — и быстро убирает резинку к себе в карман.

В женской гримерной на всех места не хватает Фото: Владимир Жабриков

Завершиться экскурсия должна в святая святых — кабинете, в котором Николай Коляда «живет». Находится он на втором этаже. Добираясь до него, мы проходим еще через несколько помещений, куда не успели заглянуть.

На сцене малахитового зала расставлены декорации для премьеры «Старосветская любовь». На одной из стен висит ковер.

— Я купил его в Сербии. Он старинный, 30-х годов. Называется чилим — есть такой стиль в сербском ткацком производстве. Слежу, чтобы моль не сожрала. Он в «Фальшивом купоне» тоже висит. Красивый. Кто понимает — тот понимает.

В кабинете директора театра Эки Вашакидзе обитает еще одно животное — кролик Вика. Она играет в спектакле «Кот в сапогах». Главный герой приносит ее королю и предлагает зажарить, а дети «визжат от восторга», увидев настоящего кролика.

Коляда-театр — частный, зарабатывает только продажей билетов на спектакли. Работает в нем сейчас 110 человек, из которых 62 — артисты. Для содержания театра в месяц нужно зарабатывать не меньше 1,5 миллионов рублей. Поэтому, полушутя, полувсерьез, Николай Коляда самым главным местом в здании называет кассу.

За ней поднимается крутая лестница, пространство под которой сейчас занято запакованными книгами — свежеотпечатанным тиражом сочинений драматурга. На стенах нет свободного места, они заклеены плакатами, анонсирующими выступления театра как в России, так и за рубежом. За 15 лет Коляда-театр восемь раз бывал на гастролях во Франции, показывал спектакли в Греции, Румынии, Польше, Германии, Словении.

— Постарались красиво как-то оформить стены. Вот я. Тут я. Тут я.

Стены внутренних помещений обклеены афишами Фото: Владимир Жабриков

Билетный администратор театра сидит на втором этаже, сразу на выходе с лестницы. Через стеночку уже одна из главных для существования спектаклей комната, где работают звукорежиссер и светотехник.

— Ваня! Можно мы свет включим? — спрашивает Николай Коляда, и, не дожидаясь ответа, нажимает выключатель. — Театр — это огромное количество техники, конечно. Всем этим надо уметь пользоваться. Ну, они вроде умеют. Хотя приходится орать на них тоже.

Скомандовав продолжать и выключив свет, худрук проводит нас на балкон, напоминая наклонить голову и беспокоясь, чтобы мы не оступились. Здесь расположилась администрация ЦСД в лице директора и замдиректора — Дениса Тураханова и Максима Шкурина.

— У них нет другого офиса, только здесь, на балконе. Сидят в интернете, в карты играют: пасьянс раскладывают, видяшки в контакте смотрят. Ну, а че делать еще? Потом приходят, говорят: «Давай зарплату», — шутит Коляда и вдруг замечает, что у одного из манекенов, сидящих на краю балкона, нет головного убора.

— А где шапка у манекена? — обращается худрук к Денису Тураханову.

— А она… продала ее

— Кого продала?

— Шапку

— Надень какую-нибудь тюбетейку хоть на нее.

Все манекены — одеты, но одному не хватает головного убора Фото: Владимир Жабриков

Справа от выхода с балкона — дверь, рядом с которой, поверх афиши, висит табличка «Правление колхоза». Она предваряет вход в кабинет Николая Коляды, уставленный не поместившимися под лестницу книгами и старинной купеческой мебелью, которую он очень любит: массивный стол, резные стулья, небольшие зеркала в деревянных оправах.

— Я боюсь отдавать эти вещи на сцену, потому что артистам что ни дашь — все сломают. Этот стул начал играть в одном спектакле — его сломали на первой же репетиции. Отреставрировали, и я его сюда поставил, от греха подальше.

На столе — таблички «Стол не обслуживается» и «Я всегда прав!», в стеллаже бесчисленное количество книг, на полке — новые тюбетейки. А в одном из углов стоит будущая, еще не начатая картина. Две предыдущие: «Котейка ждет весну» и «Котейка потерялся» были проданы на благотворительном аукционе по 40 тысяч рублей за штуку.

— Но это была шутка — я такой же художник, как и балерина.

В здании на Тургенева, 20, где жил Коляда-театр с 2007 по 2014 годы, у артистов была традиция — перед выходом на спектакль погладить светильник в виде солнышка. Сейчас ее нет, но осталась другая — задеть подвесного деревянного журавля. У того, кто это сделает, в скором времени обязательно появится ребенок. Так было с Константином Итуниным, Олегом Ягодиным, Тарасом Поддубным, Сергеем Федоровым. И Николай Коляда шутил: «Ну-ка, подергай, тут же тебе родит кто-нибудь». Фотограф «Моментов» перед тем, как покинуть здание театра, тоже задел деревянную игрушку. Осталось проверить, подействует ли колядовское волшебство.

Кабинет Николая Коляды Фото: Владимир Жабриков