«Химия и Жизнь» неизвестного Ильи Кормильцева: три веселых истории о рок-идоле поколения

Олег Ракович показал свой фильм «Зря ты новых песен…», Александр Пантыкин, Егор Белкин, Настя Полева, группы «Курара» и Cosmic Latte спели песни на стихи Кормильцева. А журналист и писатель Александр Кушнир прочитал лекцию «Неизвестный Кормильцев». «Моменты» выбрали из множества прозвучавших историй, те, что описывают Кормильцева не как рок-идола поколения, а как читателя, химика, переводчика, друга, мужа, зятя etc. 

Часть первая: «Теряя невинность или Караоке для рокеров»

 Весной 1984 года 25-летний Илья Кормильцев оказался в Питере на концерте Ленинградского рок-клуба. И своими глазами узрел чудо: с расстояния десяти буквально метров он увидел «Аквариум», «Зоопарк», «Странные игры». Холодной майской ночью он вышел на улицу сильно расстроенный. Как человек мудрый, он понял, что жизнь прожита неправильно: мы в Свердловске находимся в полной изоляции. Отрезаны от мира. Информационно. Эмоционально.

Журналист и писатель Александр Кушнир. Фото: Александр Мамаев

Через пару месяцев Кормильцев «запеленговал» в Москве двух дипломатов. Они привезли из Китая невиданное чудо техники — портативную студию Sony, которая изначально предназначалась для японских оболтусов, которые хотят петь дома караоке. У него тогда уже было много друзей-музыкантов: «Урфин Джюс», «Трек» и менее известные группы «Метро», «Змей Горыныч Бэнд». Илья понял, что на этой портастудии можно при желании записать неплохой альбом.  И, если он сможет эту студию купить — а это 5 000 (старых!) рублей, то тумблер культурной жизни Свердловска переключится на 180 градусов. И внезапно вспомнил, что у его тещи где-то хранится золото, загипнотизировал и молодую жену, и опытную тещу. Собрал со всех своих подружек и подружек жены все возможные золотые украшения.

Августовским утром 1984 года Кормильцев проснулся с ощущением большого праздника. Помыл голову. Надел белую рубашку, серый костюм, в котором он был на свадьбе. Почистил туфли. Завязал галстук. И направился в ломбард. Те, кто видел тогда Кормильцева, уверяют теперь, что от него исходило сияние. Золото он распихал по карманам, а то, что не влезло, нес в обычном прозрачном полиэтиленовом пакете.

Александр Пантыкин. Фото: Дарья Попова

И денег хватило! На следующий день звукорежиссер группы «Урфин Джюс» Дима Тарик сел в плацкартный вагон, а может быть, поезд и вовсе был товарным, и поехал в Москву. Деньги он спрятал в носках и трусах. Доехал. И сделка удалась. А на остаток денег была куплена чистая аудиокассета Maxwell metal, на которую впоследствии была записана песня «Гуд бай, Америка!». А в 1985 и 1986 годах именно на этой портастудии были записаны альбом «Наутилуса» «Невидимка» и демоверсия альбома «Разлука», альбом Насти Полевой «Тацу» и «Около радио» Егора Белкина.

Часть вторая: «Химия и Жизнь»

Во всех интервью на вопрос — в чем залог огромного кругозора и эрудиции, Илья Кормильцев отвечал: самообразование и библиотека деда. И добавлял, что в детстве он очень любил книги, которые прочитаешь и в конце плачешь. Учился Кормильцев в свердловской школе №70 с углубленным изучением английского языка и химии. И был у него друг, у которого родственники жили в Австралии. Они присылали в закрытый Свердловск посылки. А там были пластинки. Какой-нибудь новый Pink Floyd или какой-нибудь концерт Uriah Heep, выпущенный только на Австралию. И Илья с другом слушали и переводили.

Олег Ягодин, группа «Курара». Фото: Дарья Попова

А еще Илья был одним из лучших в Советском Союзе школьников-химиков. Постоянно выезжал на олимпиады, в том числе и на всесоюзные, и побеждал на них. И на химический факультет Ленинградского госуниверситета поступил легко, потому что был суперзвездой и его взяли туда после достаточно формального собеседования.

Но при этом, был бунтарем и часто воевал с учителями. И взрывал школу, и поджигал ее. А курсе на четвертом взорвал химическую лабораторию в родном Уральском университете, куда перевелся из Питера после первого курса. Что он там тогда пытался синтезировать? Бог весть.

Группа Cosmic Latte. Фото: Дарья Попова

Эту книжку [Кушнир вдруг подмигивает, делает загадочное лицо и достает откуда-то из-за спины тоненькую книгу] мне подарил Илья, когда уезжал в Лондон. Это переводные «Две культуры» Филиппа Боноски. В безупречном переводе группа Doors в ней называется «Двери», а ЛСД — лизергиновой кислотой. Продавалась она в магазинах «Политическая книга» и стоила 1 рубль 60 копеек.

Илья — не такой как мы, он эту книгу читал вдумчиво и по-своему, а дойдя до словосочетания «лизергиновая кислота», учась на химфаке, стал активно интересоваться, позволят ли технические условия университетской лаборатории наладить ее производство в промышленных масштабах. А когда его спрашивали: Илья, зачем тебе это нужно? Он отвечал: ну «Двери» же хорошая группа! 

Часть третья: «Невероятные приключения итальянцев в России»

 Александр Кушнир передал микрофон другу Ильи Кормильцева, переводчику Алексею Кукину — дальше историю рассказывал уже он.

Мы познакомились с Ильей в университете. Оба потихоньку учили итальянский язык, подрабатывали переводами для Торгово-промышленной палаты. Именно тогда он поймал свой первый очень денежный заказ на услуги устного перевода на строительстве Ревдинского кирпичного завода. Туда тогда приезжали итальянцы. И Илье остро был необходим собеседник, чтобы сломать психологический барьер, знакомый всем, кто работал с носителями языка.

День Ильи Кормильцева в Ельцин Центре. Фото: Дарья Попова

В течение нескольких месяцев мы встречались с единственным условием — ни слова по-русски! А потом мы поехали в Ревду. Мы общались с итальянцами практически 24 часа в сутки, жили вместе, делили и столовую, и туалеты.

На нас это общение оказало очень большое влияние и стало настоящим окном в Европу. Ведь, кроме того, что в голодном 1985 году они нас элементарно  подкармливали — нам перепадали контрабандные и невиданные здесь тогда паста Barilla в каком-нибудь невероятном соусе и фантастический консервированный тунец, нам доставались еще и книги.

Были, конечно, и детективы в мягкой обложке — бульварное чтиво. Но! У одного простого, но очень эрудированного монтажника из Турина по имени Пьер Паоло Кассатра мы брали «Путешествие в Россию» маркиза Астольфа де Кюстина — запрещенную тогда в Советском Союзе книгу. Итальянский вариант «Войны и мира» — «Обрученные» Алессандро Мандзони — книгу, по которой до сих пор учат итальянский литературный язык в итальянских школах. И Стивена Кинга, о котором просто тогда в России было не сыскать.  

 Илье Кормильцеву 26 сентября могло бы исполниться 57 лет. Фото: Дарья Попова

Поблагодарив Алексея Кукина за рассказ, Александр Кушнир вдруг попросил всех, кто пишет его лекцию, выключить диктофоны. 

— Я хочу, чтобы рассказанное мной осталось не пленке [Кушнир по-старинке говорит «пленка», хотя все собравшиеся пишут его на планшеты, цифровые диктофоны и телефоны], а в ваших головах. А чтобы еще больше прочувствовать, что такое Илья Кормильцев, пожалуйста, дома найдите в сети фильм Кирилла Котельникова «Сон в красном тереме». Все, что там говорит Илья — на вес золота. 

«Моменты» выключили диктофон. И пошли пересматривать «Сон…».