Настя и Егор: «Остались те, у кого хорошие песни!»

Настя Полева и Егор Белкин — на сцене в День уральского рока
Фото: Дарья Попова

— Давненько вы не встречались такой большой музыкальной компанией… Испытали ностальгию по старым рок-клубовским временам?

Настя: — Нет… Я человек, который вообще не испытывает ностальгию!

Егор [с воодушевлением]: — А вот я испытываю. Потому что тогда все было иначе. Трава — зеленее, деревья — выше. Сейчас, когда мы пересекаемся на каких-то фестивалях, каждый отыгрывает свой сет и убегает домой. И это творится на протяжении уже лет двадцати, а может и больше. Я к этому стал привыкать. И вот у нас снова появилась возможность собраться в кучке, пообщаться, как раньше. Конечно, многих не позвали. Не знаю, по каким причинам.

— А кого вы хотели бы видеть?

Егор: — Конечно, я бы хотел видеть и Славу Бутусова, и Лешу Могилевского. Людей, без которых сложно представить себе наш несчастный рок-клуб. Но, конечно, в любом случае рад общению с теми, с кем удалось пересечься. Я вообще люблю еще раз входить в ту реку, в которую по определению входить нельзя. Мне это не раз удавалось, и надеюсь еще много раз удастся.

« Я два раза пыталась вообще завязать с музыкой». Фото: Анна Майорова

— Раньше в Свердловском рок-клубе было множество команд. Но в строю остались единицы. Почему люди уходят из музыки?

Настя: — Не выжили просто. В творческом плане.

— В силу конкуренции?

Егор: — Нее-е-еет, какая конкуренция?!

Настя: — Все намного проще. На концерты одних ходили. На концерты других — нет. Когда схлынула волна массового интереса к року как к явлению…

Егор [подхватывает]: — Остались те, у кого хорошие песни!

— То есть дело исключительно в этом?

Настя: — Конечно!

Егор [категорично]: — Именно в этом. Репертуар — основное. Есть у вас массрепертуар — сможете и через 20 лет собирать стадионы. А нет репертуара — увы.

Настя: — Это характерно не только для свердловского рока. Для питерского, для казанского.

Егор: — Для всемирного!

«Как начал с „Наутилусом“ ездить на гастроли, тяжелее гитары ничего в руки не брал». Фото: Анна Майорова

— А как же неистребимое желание держать гитару? Мне кажется, если человек по-настоящему хочет заниматься музыкой, он так просто со своей мечтой не расстанется.

Настя: — Вы вспомните, в какой переломный момент мы жили. Когда летчики-испытатели занимались извозом, потому что им не платили зарплату. То же самое было и в нашей среде. Все, что шло под именем рока, что когда-то вызывало интерес — резко схлынуло. Людям ничего не оставалось как идти и добывать себе пропитание. Например, некоторые музыканты, из той же группы «Чайф», работали брокерами на бирже в определенный период времени. Люди выживали, как могли. Кто-то вернулся обратно, а кто-то нет.

«Есть у вас массрепертуар — сможете и через 20 лет собирать стадионы». Фото: Дарья Попова

— Вам тоже пришлось пережить творческий кризис? Особенно, наверное, непросто было после переезда в Питер?..

Егор: — Мы вдвоем остались в чужом городе. И никто нас не понимал, никто не хотел. И надо отдать Насте должное, она куда-то ходила, ездила в Москву, постоянно что-то придумывала.

Настя: — Я два раза пыталась завязать с музыкой. Была вынужденная пауза. Даже не вынужденная — я ее специально взяла. В течение двух лет мы вообще не выступали, занимались только студийной работой. Потому что ситуация была непонятная. До того, как открылись FM-радиостанции, музыкальные каналы —  этот промежуток времени был совершенно провальный. Разгул фанерной попсы. И никто абсолютно не знал, что будет дальше. Не было клубов, концертные залы стояли пустые, в стране была инфляция. Невозможно было ничего прогнозировать.

Егор: — Музыкантов брать в группу…

Настя: —…репетировать, выступать. Очень тяжелая ситуация! Многие группы работали за границей на улице…  Известные всем музыканты, очень популярные сегодня.

— И это еще, наверное, лучшая участь?

Настя: — Конечно — они хотя бы с инструментами вернулись.

Старый Новый рок — 2016. Фото: Владимир Жабриков

— А вам приходилось зарабатывать чем-то, кроме музыки?

Настя: — У меня это было на стадии студенчества, потом после института немножко. В основном это была оформительская работа.

— То есть работали по своей студенческой специальности?

Настя: — Да. Но архитектором поработать не довелось. Все как-то вокруг да около. Вся архитектура закончилась, к стыду моему, в институте. Хотя училась я неплохо и, в общем-то, удовольствие получала. Но я когда пришла на практику в настоящий проектный институт, и поняла, как там все устроено, мне стало плохо.

— Скучная жизнь?

Настя: — Конечно. Это же сейчас для дизайнеров, архитекторов раздолье. А тогда, на рубеже девяностых это было бесперспективно. Быть винтиком в большом проектном институте. И, может быть лет в сорок ты дорастешь до какого-нибудь старшего архитектора. Такая жизнь не по мне. Славе Бутусову повезло, что ему сразу поручили придумывать интерьер для станции метро. Ему хотя бы есть что показать.

Егор: — У меня более богатая история! Я токарь четвертого разряда — работал на Уралмаше, я слесарь четвертого разряда — работал на «Трех тройках». А когда поступил в университет, каждое лето ездил на так называемые халтуры. До сих пор всякий раз, когда мы едем из Кольцово в город, вижу эти свинарники из красного кирпича, которые мы с нашей профессурой строили. Но когда заканчивал университет, перевелся на заочное — потому что начал с «Наутилусом» ездить на гастроли. И все, с тех пор тяжелее гитары я ничего в руки не брал.

«Я человек, который вообще не испытывает ностальгию!» Фото: Анна Майорова

— Есть какой-то секрет, который помогает преодолевать вам творческие кризисы?

Настя: — Я считаю, что каждый человек выбирает для себя некую супер-идею. Кто-то ставит хочет реализоваться в семье — здесь, конечно, в первую очередь речь о женщинах. Кому-то этого мало. И он находит для себя некое настоящее дело. Ставит себе цель, а когда она поставлена, то мозги уже работают так, что человек способен сделать все — практически из ничего. А если то, чем человек занимается, приносит ему в жизни наслаждение, он просто физиологически не может это бросить. Найдет любые способы, чтобы продолжать, двигаться вперед и развиваться — в любые, самые тяжелые времена!

— С момента выхода вашего последнего альбома прошло уже восемь лет. Почему так давно не появлялось ничего нового?

Настя: — Потому что — пустота. У меня внутри.

«Все будет в порядке, мальчики\Этот танец для вас станцуют\Все девочки\Моего роста». Фото: Дарья Попова

— Иссякло вдохновение? Очередной кризис?

Настя: — Вы знаете, я всегда к этому готова была. Знала, что когда-нибудь настанет момент, когда я не смогу сделать ничего нового. Я бы не назвала это кризисом. Просто… Просто не идет! Хотя новый материал у меня уже есть. Я считаю, что не стоит дергаться и переживать, на тему того, что каждые два года нужно непременно выдавать по альбому. Хоть ты тресни, хоть плохой, неважнецкий — лишь бы был! Я вообще прекратила волноваться. И решила просто жить своей жизнью. Не подчиняться конвейеру. А подумать о том, зачем, куда я иду, может быть, сосредоточиться на чем-то другом. Отвлечься и сделать под влиянием кого-то или чего-то что-то совершенно новое. Именно это в моей жизни сейчас и происходит.