Про кино

Фото: Анна Майорова

Это не разговор про «еврейство», а, в первую очередь, разговор про «русскость». И вообще, в названии фильма слово «русские» стоит перед словом «евреи». Это про широту русской культуры. Про ее феномен. Она принимала людей со стороны и делала их своими. А они приходили и хотели быть своими. Я начал с евреев, потому что деньги на них нашлись раньше, чем на грузин [хохот и аплодисменты в зале], но это никак не отменяет героизма Петра Багратиона или качества русского языка у Ираклия Андроникова. Дойдет и до них черед.

Мне всегда было гордо за эту широту русской культуры. Ведь у нас в классической литературе есть целый роман, да какой! — входящий в первую десятку национальных. Он весь посвящен тому, что немец не может без русского, а русский без немца! Это «Обломов» Гончарова, где Штольц и Обломов.

Или вот Владимир Иванович Даль — сын Иоганна, то есть никакого не Ивана — на него произвело впечатление слово «заволакивает»: в Оренбургских степях появляются тучки и затягивают небо и будет буран. Так на него повлияло это слово, что он решил собирать коллекцию русских слов, нуждающихся в толковании и тратить на это всю жизнь. И составить «Словарь живого великорусского языка». Я не знаю, какой еще великой нации немец создавал их словарь. Поэтому дойдет дело и до немцев. И нет сфер, где бы все эти три нации — евреи, грузины и немцы — не отметились в русской культуре.

Про съемки в Екатеринбурге

Фото: Анна Майорова

Мы сделали здесь у вас две небольших подсъемки ко второй серии «Русских евреев». Снимали так называемые «адресные стендапы» — комментарии на каком-то конкретном месте. Это совсем несложно. Восемьдесят человек к съемкам привлекать не нужно — всего-то четверо вместе со мной. Снимали в двух местах. Это у ЧК, то есть у бывшей Американской гостиницы, где сейчас Художественное училище. И я с омерзением думал, что опять я к этой теме возвращаюсь, но мне нужно было рассказать про Юровского [Яков Юровский — чекист, непосредственный руководитель расстрела последнего российского императора Николая II и его семьи], который там был все-таки членом коллегии ЧК. И вторая история про Левитана, который во время Великой Отечественной войны отсюда, от вас, с бывшего Облрадио, вещал знаменитое: «Говорит Москва. От Советского информбюро...»

Про национализм и общество

Фото: Анна Майорова

Я не вижу в России вообще никакого общества, а уж тем более, общества, которое ведет общественную дискуссию. Но то, что уровень национализма сегодня, разумеется, ниже, чем, когда бы то ни было, за все время, которое помнят ныне здравствующие поколения, — это несомненно.

Простой пример: в послевоенном Советском Союзе непредставим министр обороны — тувинец! А сейчас на это просто никто не обращает внимание. Уверен, что большинству из вас только сейчас впервые пришло это в голову. Чего бы не говорили о недостатках милиции-полиции, но никто и никогда не говорил, что все беды у нас от того, что предыдущий министр внутренних дел Нургалиев — татарин. А этим вопросом непременно задались бы в 1970-80 годы.

Никому не мешает национальность, происхождение — они все русские люди: от Грефа до Набиуллиной. Она — татарка из Башкирии. Он — немец. У вас у самих тут был немец-губернатор. Представьте раньше первого секретаря обкома партии с невыговариваемым отчеством, как у Росселя.

Про национальную идею

Фото: Анна Майорова

Я не знаю, что такое русский человек сейчас. Нет у нас никакой, с позволения сказать, национальной идеи, нет и национального проекта. Я, более или менее, специалист еще и по славянам и знаю, что значит «быть поляком» или «быть чехом». И там люди на себе ощущают движение нации.

У нас нет такого, и мы не знаем, куда вообще мы идем. Кто-то живет в XXI веке, а кто-то по-прежнему в Советском союзе. Это вопрос каждый решает по-своему, и мы не можем сейчас сказать, какая средняя температура по палате.

Про работу

Фото: Анна Майорова

Я восемь лет уже вообще нигде не работаю. За это время выпустил семь книг и семь фильмов. Но я, все же, не писатель и не режиссер. Я — журналист. Автор и ведущий. Продюсером могу быть. Но «киношником», в буквальном смысле слова, я, все-таки, не являюсь.

Про счастье

Фото: Анна Майорова

С одной стороны, говорить, что ты счастливый — это какая-то гордыня. Ой! Какой нашелся тут светоч! А с другой стороны, грех бога гневить, на что-то жаловаться. Но, в общем, в нынешних условиях, иметь роскошь заниматься тем, чем хочешь, по своей профессии — это счастье, очень удачный шанс, который я сумел ухватить.