Дмитрий Карасюк: «Для истории свердловского рока не важно, как я отношусь к той или иной группе»

— Я когда написал примерно половину, вдруг понял, что больше всего подходит жанр «Опыт исторического исследования». Кто знает, что это — тот поймет. Хотя я никоим образом и абсолютно на «Архипелаг ГУЛАГ» не ориентировался (смеется), только потом понял, что они очень по жанру похожи.

И если эту мысль развивать, то: куча персонажей и параллельных явлений, про которые я рассказываю. Первый том — это история с 1961 года по 1991 год. Но кроме обычного хронологического изложения там масса ответвлений. История звукозаписи, история съемок фильмов и клипов. Как здесь начинался шоу-бизнес? Как делали инструменты? Профессионалы и любители. Музыкальное образование в Свердловске. Дизайнеры, делавшие первые обложки первых альбомов. Самиздатовские журналы. Типографские газеты. И обо всем об этом — отдельные главки, которые привязаны к тем годам, когда это явление наиболее ярко вспыхнуло.

Страницы уникального издания. Фото: Facebook Дмитрия Карасюка

Например, рассказ про магнитофонную звукозапись привязан к 1982 году, когда были записаны два самых выдающихся на тот момент альбома: группы «Трек» — «Трек III» и группы «Урфин Джюс» — «15». Главы про фестивали. Про «Рок чистой воды». Про «пинаевщину», когда в 1986 году всех рокеров обвинили в том, что они агенты непонятно чего, масоны и помесь неизвестно чего не знаю с кем. История взаимоотношений с Ленинградским рок-клубом. Небольшая глава про Александра Башлачева.

— О! Добрались до персоналий! Кто герои книжки?

— Свердловская рок-музыка от «Эльмашевских битлов» до «Смысловых галлюцинаций».

«Историю Свердловского рока» представят читателям 10 сентября. Фото: Александр Мамаев

— А «Эльмашевские битлы» это фигура речи?

— Нет! Была такая группа!

— Ух, ты! Не знал!

— Так этого никто не знал! (хохочет) А я установил, не знаю, может, и раньше что-то было, но… Нашел информацию, что в 1961 году в УПИ начали играть рок-н-ролл. Это трудно вообще сегодня назвать рок-группой, потому что у них даже гитар не было, скорее такой джаз-комбо. Но они играли Rock Around The Clock, и «винтить» их начали сразу же с первого концерта. Так что рок-н-ролл на Урале и традиции его запрещения в буквальном смысле ровесники.

Дмитрий Карасюк — архивариус Свердловского рок-клуба. Фото: Александр Мамаев

А «Эльмашевские битлы» образовались в 1963 году и действительно играли в ДК Эльмаша. Перекладывали «Эх, дубинушка, ухнем!» на мотивы The Shadows. А так как книга заканчивается 1991 годом, то самая последняя группа в ней — «Смысловые Галлюцинации»: последняя группа, принятая в рок-клуб, но не успевшая принять участие ни в одном фестивале.

С ними там вообще была забавная история, которую Сергей Бобунец, видимо, не помнит, зато вспомнил Рудик Стерхов. (Рудольф Стерхов — администратор Свердловского рок-клуба). Вспомнил, что после первого концерта «Смысловых Галлюцинаций» они были уверены, что выступили очень круто. Но в этом уверены были только они — выступление на самом деле было провальным. Ребята доказывали, что круты и их нужно отправить в Германию. Тогда еще в Западную Германию. И Рудик им сказал: «Ребята, если вы через десять лет станете известны хотя бы за пределами Свердловской области, то с меня ящик коньяка!» Они добились. А Рудик им коньяк так и не отдал, но готов, кстати!

«Смысловые Галлюцинации» честно заработали ящик коньяка. Фото: Владимир Жабриков

— А второй том?

— Второй том — это рок-энциклопедия. Все просто. Сорок рассказов о сорока рок-группах.

— И кто из них тебе ближе и роднее? Невозможно же любить всех…

— Тут ведь как вышло? Я закончил заниматься всеми около музыкальными делами году в 93-м. А вернулся, неожиданно даже для себя, в 2014-м. И пришлось, конечно, переслушать все, что было… Большинство альбомов и песен вызывает какие-то ностальгические чувства. Но если говорить о том, что и в 2014 году мне показалось музыкально актуальным, то к удивлению для самого себя я обнаружил, что это группы «Трек» и «Ассоциация».

— А как быть с теми, кто не нравится? А в энциклопедию вставлять надо?

— Если какая-то музыка не нравится, ты ее и не слушаешь. И отношений никаких у тебя с ней нет. Это же профессия историка: очень простой критерий отбора — в энциклопедию попали те, кто принимал участие в фестивалях. Играла группа? Да еще в двух или трех фестивалях? Значит надо рассказать ее историю. И нет никакой разницы, как я лично отношусь к их музыке. Ну, вот не слушаю же я и не люблю совсем какой-нибудь арт-рок, но на работу над книгой это абсолютно не влияло.

Николай Грахов — пока единственный читатель двухтомника. Фото: Владимир Жабриков

— Как реагировали герои книги, когда ты обращался к ним с просьбой об интервью?

— Процентов девяносто семь из тех, с кем я собирался поговорить, я пообщался. Кое до кого просто не дозвонился. Целиком книгу пока читал только Грахов (Николай Грахов — первый, единственный и бессменный президент Свердловского рок-клуба).

Но отдельные главы этой книги, все до одной, как в энциклопедии, так и в истории, я посылал читать непосредственным участникам событий — музыкантам тех групп, про которые написано в энциклопедии. Как? Понятно, что если это «Вадик Кукушкин и оркестр», то читал это только Кукушкин. А вот в «Апрельском марше» человек пять читали из группы. В «Наутилусе», наверное, все семеро, уж и не упомнить… Какие-то фактические замечания, которые они делали, естественно я вставлял в текст. А не понравилась книга только одному человеку. Но он ее как раз еще и не читал.

Михаил Симаков в 90-е — лидер «Апрельского марша». Фото: Александр Мамаев

— Насколько весомым тебе кажется твое слово? И насколько тяжело будет тем, кто решит пойти по твоему пути и тоже что-то написать про свердловский рок?

— Естественно про эту историю можно писать очень много и все это будут взгляды с разных сторон, с разными ракурсами и, может быть, даже с разными подробностями. Но! Писать про это трудно. Особенно мне. Я там даже в послесловии про это написал. Случилось ведь так, что я ослеп после того, как написал буквально две страницы этой книги. И тут процентов восемьдесят текста надиктовано. И очень трудно было просто привыкнуть вычитывать текст не на глаз, а на слух. А процентов двадцать я чуть ли не носом печатал, склонившись над клавиатурой. А что касается других? Наверное, им будет трудно, раз это было трудно мне. Давай так скажем.