«Москвичи и петербуржцы говорят, что им интересно читать про Екатеринбург»: разговор с писателем Анной Матвеевой за несколько часов до вручения «Большой книги»

Я волнуюсь, но уже не так, как в первый раз. Потому что три года подряд становлюсь финалистом и немного к этому привыкла. Понимаю, что в этом году ничего мне опять не светит, но я, конечно, поеду на церемонию и порадуюсь за тех, кто получит награду. Мне не очень везет с премиями, зато очень везет с людьми. Я счастливый человек в том, что касается жизненно важных встреч. Очень это ценю, еще неизвестно, что дороже.

О современной литературе

— Сейчас заканчивается Год кино, прошлый был назван Годом литературы. Такая инициатива сверху — она дает какие-то плоды или больше носит формальный характер?

— Чем больше шума вокруг книг — тем лучше. В то же время литературное творчество — это дело интимное и непредсказуемое. Когда пишешь, никогда не знаешь, будет успех у книжки или нет… Это зависит и от писателя, и от читателей. Кстати, в целом, мне кажется, люди сейчас стали больше читать.

— По сравнению с чем?

— Наверное, за последние года два-три произошел какой-то рывок. Во всяком случае я вижу больше людей на встречах — не только со мной, но и с другими авторами, больше обсуждений книг, больше критики. Много молодых людей читают. Может быть, мне попадаются люди, для которых чтение — это неотъемлемая часть жизни…

Сергей Плотников на презентации книги Анны Матвеевой Фото: Анна Майорова

— Для поддержки литературы существуют премии, которые появились, кстати, только в 20 веке — до этого литература обходилась без них. Но есть ощущение, что суть их сводится к тому, что литераторы награждают литераторов. Такая варка в собственном соку…

— Нет, это не совсем так. Во-первых, у каждой премии своя история и традиции. Во-вторых — премия это популяризация литературы, популяризация чтения. Еще это подсказка для читателя, на что обратить внимание. Книг сейчас очень много издается — много хороших, но много и мусора. Как в этом не заблудиться и разобраться? Единственный способ — чтобы подсказал тот, чьему мнению мы доверяем. Короткий список хорошей премии — лучшая рекомендация.

Я своим читателям всегда говорю, что есть три-четыре премии, за которыми надо следить пристально. А для писателя премия — это способ жить год- полтора, не думая о том, где заработать денег. Потому что заработать литературным трудом очень сложно, и не только в России, во всем мире так. Мы получаем фиксированный гонорар за книгу — аванс, потом роялти — процент с продаж. Других источников доходов у нас нет.

— Много ходило разговоров о том, что нужно официально закрепить статус писателя, чтобы…

— Писатель получал деньги? От кого — от государства? Я думаю, что это опасный путь. Писатели — они такие… Если будут еще деньги получать за свою работу, вообще ничего делать не станут. Какая-то разовая помощь, стипендии, гранты — вот это конечно, было бы очень здорово. Потому что периодически у всех нас бывают ситуации, когда нужна поддержка.

— Ну, а Союз писателей?

— Это уже совсем декоративная организация. Я в ней состою, была даже как-то на заседании летом, но, по-моему, она для тех, кто уже ничего не пишет, но еще очень хочет общаться.

— С другой стороны, чем больше вес подобных организаций, тем большее давление они могут оказывать… Недавно, кстати, общественность всколыхнуло заявление Константина Райкина о цензуре. Есть ли подобное тому, что он говорил, в литературе?

— Смотря что вы имеете в виду — то, что о чем-то нельзя писать или то, что нельзя использовать ненормативную лексику? По поводу ненормативной лексики — у меня ее нет, я без нее замечательно обхожусь, чего и всем желаю. Хотя если кому-то она нужна для творческого самовыражения — на здоровье. Что касается запретов — с ними я ни разу не сталкивалась. Всегда пишу то, что хочу и как хочу. Если столкнусь — скажу.

— Раньше нужно было ехать в Москву или Петербург, чтобы стать писателем. Сейчас эта тенденция, по-видимому, размылась?

— На самом деле можно было и здесь писать хорошие книги — посмотрите на нашего Владислава Крапивина. Конечно, у него были московские книжки, но все равно он жил в Свердловске, потом в Тюмени, потом опять в Свердловске. Посмотрите сейчас на Алексея Иванова — совершенно необязательно, для того, чтобы состояться, жить в столице. Сейчас такое время, когда это вообще не важно — есть интернет, и ты со всеми на связи. Нужно только помнить про разницу во времени и не ждать ответа от москвичей раньше, чем они проснутся, и не удивляться, если из Праги тебе напишут ночью. Мне никогда не мешало, что я живу на Урале. Я понимаю, что в столице больше интересного, там больше возможностей, но мне хорошо здесь.

— Но вот Алексей Иванов как раз говорил, что для того, чтобы издаваться, должен быть хороший друг в московском издательстве.

— Я с этим не согласна. У меня первые московские книжки выходили в хороших издательствах, но я пришла туда с улицы, никаких друзей не было — они появились потом. Мне кажется, для того, чтобы издавали — нужно написать хороший текст. Это главное условие. Ключевое.

Посмотрите, сейчас отличные авторы появляются как из ниоткуда. Никто не знал раньше Гузель Яхину, а теперь она собирает все премии, бьет рекорды продаж. Не думаю, что у нее были друзья в издательствах. Она, кстати, тоже не столичная штучка — девушка из Казани.

— Вы выпустили «Горожан», до этого прогремел «Ебург» Алексея Иванова. Это чисто уральская традиция — обращаться к истории родного края?

— Хотела бы сказать, что это у всех так, но, на самом деле, подобных попыток мало. Во всей России это как-то не очень принято. Писатель из Владивостока Василий Авченко написал очень хорошую книжку на своём, местном материале — «Кристалл в прозрачной оправе». И больше, наверное, никого не назову. На Урале это первым начал, конечно, Иванов, за что ему большое спасибо.

У меня с Екатеринбургом далеко не всегда были такие романтичные отношения, как сейчас. Но со временем мне стало интересно о нем писать, упоминать какие-то улицы, городские топонимы. И я довольно часто слышу от москвичей и петербуржцев, что им интересно, когда действие происходит не в Москве или в Питере, как это обычно бывает. Есть ведь и другие города в России, у каждого много легенд, историй — протяни руку, возьми и напиши.

Мне близок этот подход. Екатеринбург или, например, Новосибирск ничем не хуже столиц, а во многом лучше, интереснее, оригинальнее. Надо тащить местное наружу, это наша сильная сторона. Мы можем многое сделать, популяризируя наш край, нам есть, чем гордиться.

В Швейцарии Фото: личная страница Анны Матвеевой в соцсети

— При этом сейчас, кажется, среди литераторов — повальная мода на нон-фикшн…

— Да, есть некий перекос, и нон-фикшн пользуется огромным спросом — гораздо большим, чем худлит. С одной стороны, можно обвинить в этом читателя — ему интереснее то, что на происходило на самом деле. С другой стороны, можно посетовать на время: мол, мы привыкли к блогам, постоянному обновлению новостей, нам нужна фактура, реальность. Ну, а может быть дело в том, что все меньше становится писателей, которые умеют выдумывать. Без этого нет литературы, не было и не будет.

Я не люблю байки, не люблю, когда автор описывает только то, что было с ним в жизни, ничего с этим не делая. Спросила однажды писателя, который мне очень нравится, почему у него давно не выходят новые книги. И он ответил: «Потому что со мной пока ничего интересного не произошло». Я была потрясена этим и даже немножко его разлюбила. Что значит «ничего не произошло»? В голове же много всего происходит. В нашем внутреннем мире…

Мне иногда хватает какой-то мимолетной эмоции, случайно сказанного слова, какого-то необыкновенного лица, которое я увидела — и уже готова история. Для меня важны и фактология, литературная правда, и, не меньше, фантазия, выдумка. Писатель без фантазии — мертвый писатель.

О писательских тусовках и «сволочах» в литературе

— В XX веке писатели тесно общались друг с другом — встречались в московских ресторанах, на квартирах и дачах, «Бродячая собака», за недолгое время существования, стала культовым местом и известна до сих пор. Есть ли сейчас такая творческая среда, литературная тусовка?

— Такой тесной дружбы, чтобы я вечерами читала кому-то вслух свои тексты и слушала чужие, нет. В екатеринбургской литературной тусовке я со всеми в хороших отношениях, вежливых — но не более. Я больше общаюсь с московскими, петербургскими литераторами. Мы встречаемся в писательских поездках, на ярмарках. Недавно, например, был фестиваль «Белое пятно» в Новосибирске, собравший литераторов со всей России.

— То есть закончилась эпоха писательской солидарности, которая так романтично выглядела?

— Не могу утверждать — может быть, это просто не моя история… К тому же, я совсем не пью, уже очень давно — ни рюмки никогда — ни на свадьбах, ни на похоронах. И это тоже не способствует сближению, потому что для нашей профессии характерна любовь к возлияниям. Не у всех, конечно, но тем не менее.

— В книге «Горожане» вы пишете, что писатели обычно никого не любят, особенно своих коллег.

— Это правда. Мы те еще сволочи, между нами говоря. Такая профессия. В ней много всего намешано, и чужие успехи никого не радуют. Писатели — не самые приятные люди, дружить с ними точно не стоит. Они общаются с вами, смотрят, слушают — а потом непременно описывают. К этому надо быть готовым.

— Кстати, писательские резиденции — это ведь тоже, в какой-то степени, литературная тусовка?

— Писательские резиденции дают возможность работать. Ты туда приезжаешь, живешь на всем готовом, пишешь, не отвлекаясь. Дома это сделать труднее. Сейчас у меня вышла новая книга и нужно все время встречаться с журналистами, подробно рассказывать, какой я «крутой» писатель. Только вот писать некогда. А когда ты сидишь в замке, где нет интернета, нельзя пользоваться мобильными телефонами — естественно ты работаешь, а что еще делать? Там все вокруг работают с утра до вечера, стыдно отлынивать. Оплачивают всю это радость фонды — это чистое меценатство. Как правило, расположены такие резиденции в самых красивых местах страны.

Формат книги «Горожане» для Анны Матвеевой принципиально новый Фото: Анна Майорова

О творческих планах, достижениях и «Горожанах»

— В прошлом году вы выпустили две новые книги на русском языке, а «Перевал Дятлова» был переведен и издан на французском. Чем порадовал этот, уходящий, год?

— Есть хорошие новости про переводы — проданы права в Китай на «Перевал Дятлова», контракт подписан, книга должна вот-вот выйти в издательстве Университета Внутренней Монголии. И также подписаны два контракта на перевод «Перевала Дятлова» и повести «Найти Татьяну» на чешский язык.

В этом году я почти ничего не написала — буквально два-три рассказа и страниц 150 романа, который называется «Каждые сто лет» — о том, как рифмуются судьбы в одной семье через поколение. Роман основан на реальных дневниках. Кроме того, вышли две книги, над которыми я работала в прошлом году — для меня они очень важны. «Лолотта» — продолжение того, что я делала раньше, а «Горожане» — принципиально новый для меня формат и я до последнего не верила, что сделаю эту книгу, сто раз были мысли бросить, что это не мое. Не все получалось, не все нравилось. Тем не менее, сейчас я результатом довольна.

— Вы опирались на письменные источники?

— Да, изучила много книг, дневников, биографий, мемуаров. Встречалась с теми персонажами, которые живы, они потом вносили свои правки, очень, к моему счастью, незначительные. Всегда и всё по сто раз проверяю — это журналистская привычка. И, отчасти, невроз.