В любимом книжном нас посчитали и проанализировали. Директор «Пиотровского» подводит литературные итоги 2016 года

Фото: Александр Мамаев

— Мы бы хотели с вами поговорить об итогах 2016 года — как для литературы, так и для магазина. Он, кстати, и запустился в Екатеринбурге под начало 2016 года…

— Про себя могу сказать, что это был самый интенсивный год в моей карьере книготорговца. Никогда работа не была такой насыщенной, отнимающей столько времени, с одной стороны, а с другой — с такой степенью отдачи. У нас были очень сжатые сроки при открытии, потом нужно было быстро решать проблему с рубрикацией, расстановкой, с репрезентацией. И главное — это программа лектория Пиотровского, которая была очень насыщенной. Глобальные выводы делать еще рано, потому что сроком, который может свидетельствовать о том, что проверка временем пройдена, обычно считается три года. Но с другой стороны, есть ощущение того, что мы нравимся людям и неплохо прижились здесь. Многие приходят, благодарят и самое главное — голосуют рублем. У магазина хорошие финансовые показатели, что объясняется местоположением.

— А в целом в России чтение вновь стало популярно?

— Общероссийский тренд у меня лично вызывает осторожный оптимизм, хотя проблем еще очень много. Читательская аудитория сейчас неоднородная и стратификация происходит по разным направлениям. Много постоянных читателей среди людей старше 50 лет, потому что советская культура вменяла чтение всем гражданам, это считалось практически как чистить зубы, стричься и прочее. С другой стороны, есть некая интенсивность у молодых людей. Но это принципиально разные виды литературы. Русский рынок книжного интеллектуального книгоиздания сейчас достаточно серьезно профессионализировался и работает более стабильно и ритмично, чем когда мы начинали. Уже невозможна такая ситуация, чтобы у читателя хватало времени прочитывать все актуальные литературные новинки — это положительный симптом.

Уже невозможна ситуация, чтобы у читателя хватало времени прочитывать все актуальные литературные новинки Фото: Александр Мамаев

— Последний год был насыщенным событиями в мировой политике, кажется, она задела все сферы жизни. Это как-то отразилось на спросе на литературу?

— Мир литературы по сравнению, например, с миром новостей, все же довольно консервативен. И в реальной политике, во всяком случае сейчас в России он редко участвует. Это физически даже невозможно, потому что осмысление как бы догоняет историю. Скачков интереса к публицистической литературе мы все-таки выделить не можем, потому что исходим из того, что предлагают издатели. А наши издатели сейчас довольно серьезно дистанцировались от политики. Например, «Вся кремлевская рать» выходила в никому не известном издательстве, т. е. издание инициировал сам автор, по всей видимости. В общем, я бы не сказал, что в 2016 году было много адекватной полит-публицистической литературы.

— Общемировой тренд сейчас — нон-фикшн. Что особенно популярно в этой сфере?

— До недавнего времени была очень популярна урбанистика, все, что связано с городским пространством: любые исследования о том, как город влияет на привычки в еде и одежде, как современные технологии интегрируются в городское пространство и взаимодействуют с экономикой города. Я думаю, что следующий тренд, который нас ждет, связан с экологией. В ближайшие лет пять будет рост исследований, шума вокруг них, в нашу речь будут вплетаться слова о важности заботы о планете. В России пока это не сильно ощущается, но год-два — и экологические книги заполонят полки российских книжных. Например, на тему, как сделать свою жизнь максимально безотходной, как быстро стать вегетарианцем. Причем, те из издателей, кто обратит внимание на экологичность самого производственного процесса печати, будут самыми крутыми.

Другой интересный уже установившийся тренд в нехудожественной литературе идет вслед за Европой и Штатами — возрождение интереса к трансцендентальной философии. На Западе был недавно всплеск, связанный со спекулятивным реализмом, книги Хармана и Мейясу неожиданно стали продаваться во всех модных книжных магазинах, советоваться, обсуждаться и так далее. И вот эта особая сфера, которая всегда ассоциировалась с университетом, кафедрой, профессором в бархатном пыльном берете вдруг стала интересна более широкому кругу молодых людей. Ряд популярных дисциплин стал выглядеть примерно так: media studies, урбанистика, современная архитектура, социология, дизайн — бац — метафизика. Причем современные работы естественно предполагают знание классики, и вот мы наблюдаем паблики вконтакте, посвященные континентальной философии, мемы с Гегелем и Делёзом и так далее. 

Сейчас возрождается интерес к трансцендентальной философии Фото: Александр Мамаев

— В художественной литературе тоже можно выделить какой-то особенный спрос?

— Вообще все время работы «Пиотровского», а это уже семь лет, я наблюдаю устойчивый интерес к немодернистской литературе 19-20 века среди читателей старшего возраста, и это неудивительно. Молодежь, наоборот, спокойно читает Кафку и Джойса, очень любит антиутопии: «1984», вечно находящуюся в хитах, и вокруг нее россыпь: «Мы», «О дивный новый мир», «Реки, моря, гиганты». А если говорить про 2016 год, он закончился интересным соревнованием двух книг: «Маленькая жизнь» Ханьи Янагихары и «Кольца Сатурна» Зебальда. «Кольца Сатурна» — это современный европейский модернизм, условно сложная для чтения литература. Но все говорят, что его надо читать. А с другой стороны, более традиционный, но до жути толстый роман «Маленькая жизнь». Идут споры и дискуссии вокруг этих романов, за ними интересно было наблюдать.

— В среде прикладной литературы произошли какие-то важные изменения?

— Прикладной литературы у нас не много, это все же не совсем наша тема. Бизнес-литература, если ее считать прикладной, живет своей жизнью. Сейчас актуально все, что связано с оптимизацией, выживанием в условиях кризиса — в общем то, что реагирует на экономический спад.

Михаил Мальцев: «Молодые русские поэты — прекрасны» Фото: Александр Мамаев

— Можно ли назвать какие-то недооцененные читателями и критиками книги прошлого года?

— Недооцененных книг вообще очень много. Например, «Критика чистого разума» Канта — ее все русские читающие люди должны прочесть, эта книга очень полезная и современная. Тем более, что профессор Кант был подданным русской короны и могила его находится в России, то есть Кант наш!

Еще я считаю, что большая проблема — это невнимание к современной поэзии. Молодые русские поэты — прекрасны и было бы неплохо знать их, слушать и прислушиваться. Я бы предложил обратить внимание на четыре поэтические серии, которые есть в Пиотровском — поэтическую серию Нового литературного обозрения, «Новую поэзию» от Нового издательства, альманах Translit и журнал «Воздух» — источники, из которых бьет современное русское поэтическое слово.

— Сейчас существует конкуренция между бумажными и электронными книгами?

—  Семь лет назад, когда мы начинали работать, все говорили: «Вот пришли электронные книги, сейчас все закончится, они всех и все убьют». Постоянно фоном слышу эти разговоры, но года три-четыре назад все уже более-менее успокоились. Стало понятно, что все останется примерно так, как есть. На Западе электронные книги занимают сейчас 10-15% книжного рынка, у нас вроде бы меньше.

На Западе электронные книги занимают сейчас 10-15% книжного рынка, у нас — меньше Фото: Александр Мамаев

— 2017 — год столетия революции, в результате которой к власти в России пришли большевики. Эта тема вызывает интерес общества и, по идее, должна стимулировать появление нового нон-фикшна, посвященного ей — это так?

— У этой темы очень большой спрос. Прошло достаточно много времени с того момента, когда революция была не рефлексивно отвержена и осуждена всеми. Сейчас уже есть возможность более объективного взгляда. Это событие планетарного масштаба, возможно, более важное, чем Вторая мировая война, потому что последствия его испытал весь мир. Но я не вижу, чтобы в России готовились какие-то интересные на этот счет публикации. В Европе, я в этом не сомневаюсь, будет много книг: например, про Ленина и Октябрьскую революцию пишет популярный словенский философ Славой Жижек. Книгу про Октябрь, которая так и называется, готовит блестящий британский фантаст и политический публицист Чайна Мьевиль, я ее очень жду.

А в России… Ну либо это в тайне все готовится, под покровом ночи, либо что-то с этим не так. Особенно я боюсь, что будет высказано резкое официальное осуждение этого события.