«Литература стала тусовкой». Уральские поэты — о графомании, читателях и отношении к сайту «Стихи.ру»
21 марта — Всемирный день поэзии. Для Екатеринбурга эта дата была и остается в фокусе: уральская поэтическая школа — одна из сильнейших в стране. Мы пообщались с уральскими авторами о том, насколько современному поэту важно «продвигать» себя, о противоборстве с собственными стихами, об учителях и отношении к сайту «Стихи.ру». А они, в свою очередь, не только дали предельно искренние интервью, но и прочли свои произведения для читателей «Моментов». Услышать, увидеть и очароваться — в нашем материале.
О поэзии: Поэт — это не профессия, основной поток стихов не приносит мне ни копейки, в отличие от других направлений — драматургии, сочинения и перевода либретто. Но это не поэзия в чистом виде.
За два месяца, не сходя с места, можно реализовать пятьдесят экземпляров моих книг — но никакого гонорара это не принесет, вы же понимаете. Тираж маленький, примерно половину я раздаю даром, либо отправляю почтой.
О признании: Есть грустная шутка — когда видят истинный шедевр живого художника, говорят: «Пора тебе умирать» — имея в виду, что произведение резко подскочит в цене. Смерть расставляет все точки над i, независимо от человеческой воли. Если художник или поэт чего-то стоит, после смерти это становится явным.
Мне кажется, есть две разновидности судеб поэта, два варианта развития и мировоззрения. Первый вариант — Франсуа Вийон: он жил с колоссальной претензией и большой обидой на современников, которые не видели и не признавали в нем гениального творца. Многие из моих знакомых поэтов живут с этим чувством обиды на современников, которые не оценили творчество и не воздали по заслугам. Вторая схема — это Виктор Гюго, Василий Жуковский — поэты, которые доживают до своего признания.
Лично я никакой обиды к современникам не питаю, определенное признание у меня уже есть, премии, какие полагается, дали. Литературное сообщество считает своим и относится с почитанием к таланту.
Об учителях: Моя главная наставница — Майя Никулина. Природная способность, чувство языка — это только основа. Нужно обязательно найти мастера, перед которым ты сможешь искренне и свободно встать на колени и так стоять несколько лет, впитывая и размышляя над тем, что он тебе дал. Тогда есть шанс самому превратиться в мастера. А когда молодые люди говорят мне: «Почитайте мои стихи», чаще всего это значит: «Похвалите, пожалуйста». Я в таком случае говорю: «Я и так вас люблю, не надо стихов».
О поэзии: Если человек сам называет себя поэтом — он должен иметь серьезное этому подтверждение. Людей, которые ясно и трезво могут себя оценить, очень мало. Я себя поэтом никогда не называл.
Не люблю такие слова как «творчество», «поэт» — звучит очень пафосно. Все думают, если ты пишешь в столбик — значит, это уже стихи. Разочарую многих: поэзия — это не вид литературы, это нечто другое. Что такое настоящая поэзия — для меня загадка и тайна. Любой текст можно отнести к литературе, но поэзия доступна немногим — в плане созидания и в смысле постижения, понимания. Поэтому настоящих поэтов, как и ценителей поэзии, всегда мало. Армия стихотворцев на «Стихи.ру» — это не поэты и даже не литераторы.
Поэзия — сродни разговору со Всевышним. Это всегда диалог высокого уровня и накала. Кроме этого, в поэзии — открытие мира, его постижение и строительство. Я не хочу унизить литературу, но важно сказать, что поэзия — высший предел, который выходит за ее рамки.
Литература — не единственный интерес в моей жизни. Я много сил отдал журналистике: работал на радио, телевидении и в газете. Был депутатом — мне это тоже было интересно. Если взять мою литературную биографию, я писал все вперемешку: критические статьи, пьесы для детского и взрослого театра, прозу.
О литературном процессе: У меня есть рассказы — я пишу их как стихи, просто не в рифму, но принцип один и тот же: вдруг на тебя что-то накатывает, и когда другими способами ты не можешь выразить это чувство, начинаешь, в меру своей умелости, мыслить строчками — иногда неровными и куцыми.
Как это происходит? Я кладу перед собой несколько листов, и у меня высыпаются слова, образы, рифмы. Когда накопится пять-шесть листов, я начинаю собирать из этого конструкцию, выбирать главное. И когда стихотворение получается — испытываю колоссальную радость.
В литературе не обязательно побеждать, впрочем, внутреннее чувство соперничества все же есть. С некоторыми поэтами ты готов состязаться, но есть те, перед которыми ты просто снимаешь шляпу и отходишь в сторонку. У меня был друг — замечательный поэт Игорь Меламед. Он мне всегда говорил: «Жень, кончай писать стихи, пиши прозу, она у тебя отлично получается». И я понимал, что по большому счету, он прав. У Игоря настоящая поэзия — пусть негромкая, тихая.
Об отношениях с читателем: Мне лестно, когда меня хвалят некоторые мастера, но настоящий литератор где-то внутри знает себе цену. Я всегда руководствовался чеховской формулой: есть собаки большие, есть — маленькие, каждая должна лаять своим голосом.
Любого поэта и писателя интересует его круг читателей. Но писать, непрерывно думая о нем — все равно что молиться напоказ — выставляя другим сокровенные и интимные вещи. Истинная задача поэзии проста, ее еще до нас сформулировал Блок: найти в хаосе гармонию, воплотить ее в слово и донести до слушателя.
О поэзии: Мне кажется, стихи появляются из серьезного и болезненного проживания. Чтобы литература ожила, ты должен заниматься чем-то с ней не связанным. У меня есть творческая профессия, я — дизайнер в фирме русских народных сувениров — сегодня, например, сдал карту Сахалина, которую напечатают на фарфоровых тарелках. Изучение регионов переплетается с моей жизнью, с историями близких и всплывает в стихах.
О внутреннем демоне: Одержимость текстом бывает страшна для близких поэта. Демон мастерства может захватить и ломать любые этические нормы. Скорбящему художнику нормально писать этюд над телом умершей супруги. Мне нередко приходилось редактировать себя, понимая, что какие-то вещи нельзя употребить ради красного словца. От того, что я это удерживаю, моя пишущая часть возмущалась, и я начинал болеть.
Мечта каждого автора: перейти в противоборство с собственными стихами, когда человеческое приостанавливает внутреннюю нечеловеческую энергию и начинает ее корректировать в поисках гармонии. Настоящие стихи появляются, когда понимаешь, что тебя использовали, как ручку, а ты из этой позиции мечтаешь стать редактором, лишь слегка влияющим на то, что происходит.
Об ощущении себя поэтом: Осознание того, что я делаю важные вещи пришло только после издания книги. Это момент отделения от тебя собственных слов и превращения их в материальную вещь. Литература стала своего рода тусовкой — ты пишешь, чтобы получить круг защиты, приятия тебя. С выходом книги серьезность спроса возрастает, это другой разряд ответственности и уровень.
Поэта часто воспринимают как холерика, который разрывается между обидой и торжеством. Но единого социотипа поэта не существует. Все люди — просто люди, одаренные тем или иным. С этой литературной не одаренностью, а «ударенностью» поэты живут, как с болезнью. Большинство по-настоящему талантливых людей, из тех, что мне встречались, были очень сдержанные и спокойные. Когда талант дан, ты с ним общаешься больше, чем с миром, тебе подчас не нужны люди.
Но когда после выступления к тебе подходят и обнимают со слезами на глазах — понимаешь, что делаешь важные вещи, которые наполняют осмысленностью твою жизнь. Ты не ищешь эту ответную реакцию специально, но становишься сильнее, когда ее получаешь.
О литературном процессе: Я долго держу свой текст в карантине, размешаю в социальных сетях и внимательно читаю комментарии, нередко ошеломляющие. Однажды ко мне постучался мужчина и рассказал, что мое стихотворение помогло ему понять конфликт с дочерью. А как-то раз меня позвал на свадьбу молодой человек, который в момент ссоры с матерью прочел мое стихотворение и сумел наладить с ней отношения: мама дала разрешение на свадьбу.
Литература нужна в первую очередь людям, которые понимают, что язык держится на ней, он постоянно уходит в литературу и выходит из нее. Поэт существует на народной любви и личных заинтересованностях, которые редко бывают финансово оправданными. Как говорила Юнна Мориц: «Я получаю зарплату люблями».
О поэзии: Поэт обязательно должен иметь профессию для прожиточного минимума. С другой стороны, Владимир Маяковский говорил, что поэт — это тот же слесарь и токарь. Я бы сказал так: поэзия — это не профессия, но очень большая работа.
В поэзии не стоит и не должен, на мой взгляд, стоять прикладной вопрос «для чего?». Поэзией не создашь ничего материального — не выточишь деталь и не испечешь булку. Тут, скорее, возможен вопрос «почему?» — на него очень легко ответить: я пишу потому что физически зависим от поэзии. Когда я долго этого не делаю, чувствую, что физически умираю, а умирать не хочу и поэтому продолжаю писать.
Первый опыт стихосложения у меня произошел в пятнадцать лет, когда в девятом классе я сидел на уроке алгебры, ужасно скучал и на последней странице тетради написал две строфы. Написал и сам обалдел от этого. Что это такое я не понял и никогда, наверное, не пойму, но мне было очень классно. Потом уже я прочел у Бродского, что «стихотворение — это колоссальный ускоритель сознания» и понял, что стихами можно думать в разы быстрее, и одна стихотворная строчка может выразить то, что не выражает том прозы. Но все-таки «поэт» — слишком самонадеянное для меня заявление, пусть другие говорят об этом.
Об отношениях с читателем: Мне приятно быть на виду, но это никогда не было самоцелью. Если ты пишешь стихи для того, чтобы прославиться — ты, скорее всего, обречен на попсу. Я безумно люблю своих читателей, но в тот момент, когда пишется стихотворение, ты должен от всего отрешаться. Первостепенен для меня сам поэтический процесс наедине с собой.
Я лукавлю, когда говорю, что совсем не переживаю из-за критики. Конечно, порой бывает и обидно, и грустно — это простое, человеческое.
О трагедии поэта: Поэт — человек, который пишет и живет в мире, неприспособленном для него — я в этом смысле романтик. Человек, избирающий поэзию делом своей жизни, должен понимать, что отказывается от многого — это изначальная экзистенциальная трагедия. Скорее всего, он будет жить в относительной или абсолютной бедности.
Поэзия дает тебе опыт соприкосновения с запредельным — этот опыт очень интересный и экстремальный. Ты все время общаешься с какими-то нечеловеческими сущностями. При этом ты сам — человек. Человек и поэт внутри одного существа никогда не договорятся. Поэтому счастливые судьбы можно пересчитать по пальцам одной руки. Марина Цветаева замечательно писала по этому поводу: «Как по канату и как на свет, Слепо и без возврата. Ибо раз голос тебе, поэт, Дан, остальное — взято».
В то же время мы постоянно сталкиваемся с искусственным: «Я — поэт, значит, я должен страдать», или «Я — поэт, поэтому должен много пить. Я не хочу, но должен, ведь я —поэт». А поэт никому ничего не должен, кроме одного: иметь свой голос. Из этого может вырасти что угодно: несчастье, смерть, алкоголизм — но естественным образом. А наворачивать это искусственно — значит, оперировать стереотипами.
О поэзии: Я никогда не задумывалась о том, что такое поэзия — у меня не было в этом необходимости. В какой-то момент мне просто понравилось этим заниматься. Тебя наталкивает на это судьба, ты начинаешь писать и понимаешь, что получается неплохо и, более того, приносит удовольствие. Тогда идешь в этом направлении легко и свободно.
Мне интереснее более спокойная жизнь, которая время от времени наполняется осознанным смыслом. Внешние вещи давно перестали быть важными, тихие моменты искреннего удовольствия от того, что ты написал — это намного интереснее, чем публичные выступления.
Об отношениях с читателем: Я считаю, что диалог с читателем в принципе невозможен: у каждого из нас свое восприятие. Поэт пишет и понимает написанное одним-единственным способом, а читателей много и каждый из них понимает по-своему. Поэтому как такового диалога не существует, есть хаос мнений и каждое из этих мнений достойно внимания.
А внешняя сторона — поэтические вечера, презентации — это скорее для того, чтобы встретиться с интересными людьми, потому что ты читаешь для тех, кто тоже пишет или читает тебя. Для меня диалог с читателем — это просто повседневное общение со своими знакомыми. Остальных людей я не вижу и не вступаю с ними в прямой контакт.
О главных темах творчества: Есть темы, которые на протяжении всего творчества меня преследуют. Это тема смерти, любви, воды, воздуха и пустоты. Не знаю, почему так получилось, но я прекрасно знаю, что среди этих тем мне комфортно находиться. Мне интересен ограниченный круг слов, из которого можно составить тексты. Не я их выбирала — они меня выбрали.
Тема Екатеринбурга в моей поэзии совершенно не занимает место. Я сама не екатеринбурженка, живу здесь четыре года. Если бы я родилась в этом городе, скорее всего, не писала бы стихов и моя жизнь сложилась бы совершенно иначе. Так получилось, что в Нижнем Тагиле была та атмосфера и люди, которые дали толчок к развитию.
Я понимаю, почему многие поэты не любят сайт «Стихи. ру» — это болото, из которого очень трудно выбраться. Когда ты обращаешься за советом и критикой к таким любителям — что можно получить в ответ? Получается замкнутая сама на себе композиция.
О поэзии и графомании: Как таковой грани между поэзией и графоманией нет. Нужно сказать, что те и другие — люди эгоистичные и очень нежно относятся к своей персоне. То, что кажется графоманией мне, другим кажется образцом классической русской поэзии двадцать первого века. Есть основные принципы: вторичность, неумение работать с языком — но это слова. Все проверяется временем, оно само покажет, что было поэзией, а что — графоманией.
